С этого дня завязалась наша тесная дружба с Юркой, а потом и с полной низенькой женщиной, которая поджидала обычно у ворот старого доктора и звалась Мария Степановна.
Юрка в первый же день забегал ко мне еще два раза. Один — чтобы забрать мячик, который снова подбросил, а тот снова «взял и полетел», а второй раз по делу — показать, как нарисовал подводную лодку. Увлеченные этим занятием, мы не только не услышали, что его зовут полдничать, но даже не заметили, когда пришли за ним.
Добрее человека, чем Мария Степановна, до тех пор мне встречать не приходилось. Эта черта ее характера — доброта — сказывалась во всем, согревала каждого, кто встречался на ее пути, не говоря уже о тех, кто составлял смысл ее жизни, — брате Ванечке (докторе Волковиче) и Юрочке, их общем любимце и утехе.
Надо было видеть, как она потчевала их, как ухаживала, когда кому-то из них нездоровилось, как заботилась, чтобы, упаси боже, не простыл или не перегрелся на солнце.
Интересно, но мое первое знакомство со всей небольшой семьей доктора никак не подтверждало характеристики, которую дала ему пани Ядвига. Во-первых, никакого богатства. Жили Волковичи очень просто, даже скромно. Излишества разрешались только Юрке, и не столько материальные, сколько душевные, такую сердечность и умение сделать детство поистине счастливым не в каждой семье сыщешь.
И сквалыжничества никакого в помине не было. Не успеешь переступить порог, как тебя тут же чем-нибудь потчуют: доктор — невиданным каким-то гибридом из его сада, Мария Степановна — чашечкой душистого кофе с какими-то особенными коржиками собственного изготовления, Юрка протягивал пластмассового слона или зайца.
Правда, застать доктора было не просто. Целый день он на службе. А после или брал свое охотничье ружье и Цезаря и шел пробежаться, как он говорил, за утками, или с удочками на реку.
Быстрый, многоводный Неман не привлекал его. Река эта, по его словам, была захламлена и без него… Доктор же был рыболов-фанатик, рыболов-жрец, он не просто ловил рыбу, он священнодействовал.
Никогда его не вдохновляла перспектива вытаскивать одного за другим то щуку, то окуня. С его точки зрения, это было ремесленничество. А доктор поклонялся искусству — охотился только за царской рыбой, за форелью. Хотя уловы были, как правило, мизерные, но какое это имело значение, если в выходной он мог собраться на реку часа в три утра и вернуться к обеду, еле волоча ноги от голода и усталости. О еде, засунутой в карман Марией Степановной, обычно забывал. Зато сколько впечатлений! Этим утром он подслушал все птичьи песни, подглядел, как просыпается лес, как пробуждаются травы и вода, как встает ото сна солнце. И форель не любила красавца Немана. Она ютилась в холодных, прозрачных водах безымянной лесной речушки. Вот сюда-то и устремлялся в свободные часы доктор Волкович. Правда, такие удачные вылазки случались не часто.
…В этот городок доктор приехал вместе со своей сестрой-вдовой после войны. Что вынудило его обосноваться здесь, сказать трудно. По словам самого доктора можно было заключить, что многие из его друзей устроились в больших городах, занимают высокие посты, имеют ученые степени. (О званиях этих доктор почему-то отзывался неуважительно, — видно, ему на этом тернистом пути когда-то не повезло.) Он счел для себя наилучшим забраться сюда, в глухой, удаленный от железной дороги городишко, и заняться, как он сам над собой подтрунивал, тем, что на роду написано, — людей лечить.
Ивана Степановича действительно знала и чтила вся округа. Часто бывало, что перед тем, как везти в райцентр, в больницу, телега с высоко настеленным сеном или клевером, где лежал больной, останавливалась у зеленых ворот.
Как-то доставили ему мальчика, всего искусанного пчелами. Он распух и мучился страшно. Переполошившаяся мать решила, что ребенок на краю гибели (он и впрямь мог умереть), — и прежде всего к доктору Волковичу. Ну как отказать, тем более что больница не ближний свет.
Случалось, правда, что трагическое принимало в доме доктора иногда комический оттенок.
Приехал, тоже по дороге в больницу, старик крестьянин-литовец, привез свою старуху: поскользнулась у порога и то ли сломала, то ли вывихнула ногу в колене. Стонет и причитает так, что сердце разрывается.