На пенсии иногда находиться время, когда можно отдохнуть, развлечься, сделать какую-то нужную вещь из этого радиохлама, или изобрести какую-то необходимую электронную игрушку. Мне часто вспоминается время, которое я бездумно тратил на девушек и всякие пустяки в юности, — и тогда я испытываю легкую грусть, жалея, что это время уже не вернуть. Но мне очень хотелось его вернуть, хотя бы на несколько мгновений, все зависело только от меня — от моего желания, возможностей и сообразительности.
В один прекрасный день я принес в мастерскую все устройства, которые работали от сети, или от батареек, и принялся за работу. На многочисленных стеллажах в мастерской стояли все мои электронные игрушки, которые я принес с чердака: старые разобранные радиоприемники, видеорегистраторы, плейеры, блоки от компьютеров, видеокамеры, валялись провода, лежали материнские платы и просто радиодетали, оставшиеся от старых телевизоров и электронных блоков.
Прошло несколько недель. Я с утра до позднего вечера возился с этим электронным барахлом, и у меня на столе стал расти новый электронный блок, неказистый на вид, но, тем не менее, он уже подавал слабые признаки жизни. Мне еще не приходило в голову, как его назвать, это мое детище, но задача у него была одна — закинуть сначала какую-то подопытную мышку, а потом и меня — на несколько минут — в прошлое, или в будущее. Радиодеталей и переключателей у меня уже не хватало, — практически все, что несколько недель стояло на стеллажах в мастерской, переместилось на стол — в этот новый электронный блок. Корпуса у него еще не было — сначала мне надо было выяснить, будет ли он работать, или придется что-то паять, или, наоборот, выпаивать.
Наконец, работа подошла к концу. Я посмотрел в седьмой раз фильм «Иван Васильевич меняет профессию», и отправился спать, чтобы утром испробовать созданную мной машину времени и пространства — на мышке, которую мне еще надо было поймать. Где-то в и моем дворе жила мышиная семейка, мне надо было одну поймать и уговорить ее стать испытателем моего, страшного на вид электронного блока. Мыши перебегали предо мной двор каждое утро, когда я проходил в огород, но в этот день они спрятались — словно чувствовали, что их ждет. Никто не хотел рисковать своей единственной мышиной жизнью, даже за вкусный кусочек сыра.
Я прождал мышку несколько минут с этим сыром, но потом разочаровался и пошел в огород: уговаривать воробьев, чтобы они приняли участие в испытаниях. Они даже и слушать меня не стали — как только подошел к кормушке, они все улетели. «Что же мне делать?», подумал я, — испытывать на себе это изобретение я не был готов — ведь это очень опасно, быть испытателем…
В этот момент на крыльцо вылез, потягиваясь, кот Кузя. Он выспался после ночных похождений, и искал меня, чтобы потребовать завтрак. Это был настоящий испытатель в душе, и не зря в это утро он попался мне на глаза — наверное, он просто мечтал испытать мое изобретение. Я поднял его и понес на кухню — прямо к его блюдцу. Налил туда молока и положил рядом кусок колбасы. Когда он все съел, мы вместе пошли в мастерскую, — вернее пошел я, а Кузя ехал на испытания на моих руках.
Он не любил бывать в мастерской — там всегда было прохладно и пахло растворителем, краской, маслом и канифолью. Любимое его место летом было на диване, или на поленнице в огороде, — там он дремал и махал лапой на отчаянных воробьев, которые летали у него под носом. А зимой он всегда на ночь устраивался на постели, в моих ногах, и когда я не мог повернуться на бок, мне приходилось его сгонять. Он сидел рядом с кроватью и ждал, когда я усну, чтобы снова залезть на теплую и мягкую кровать — до самого утра. Сейчас ему придется за все заплатить — за еду, за ласки и за сон на моей постели.
Большой клетки у меня не было — ведь я рассчитывал на маленькую мышь, но вспомнил, что дрова в баню я таскал в большой корзине, которую сделал отец из алюминиевой проволоки. По дороге я захватил эту корзинку, посадил туда Кузю, и мы зашли, наконец, с будущим испытателем, в мастерскую. Я поставил корзинку с Кузей на стул, закрыл ее крышкой, потом включил рубильник на стене и щелкнул тумблером на панели. Пока электронный блок разогревался, я достал два провода с крокодильчиками на конце и подсоединил к клетке. Все было готово.
На всякий случай я попрощался с котом, смахнул слезу и нажал кнопку. Он мяукнул в ответ, и пропал, — отправился на несколько сотен лет в будущее. Для того чтобы мне потом было узнать, где он побывал, как его встретили, и что он увидел, я нацепил на его ошейник с его именем маленькую видеокамеру. В будущем он должен пробыть целый час, а потом вернуться, в эту же корзинку. Пока он там ходил по гостям и осматривал окрестности, я успел попить чаю с блинчиками из кабачков с грушевым вареньем, покурить в кресле, под яблоней и немножко поволноваться за кота.