• легко обмануться, глядя на односторонне подобранные факты;
• если кажется, что человек несет чушь, возможно, я его просто неправильно понимаю;
• даже если я совершенно уверена в своей правоте, существует вероятность, что я ошибаюсь.
Может показаться, что эти принципы очевидны и что вам они уже известны. Однако «знать» принцип — в том смысле, что, прочитав его, говоришь себе: «Да, я знаю», — одно дело, а усвоить его так, чтобы он действительно влиял на твое мышление, — совсем другое. Брукшир знала про подкрепляющий уклон и эффект новизны до того, как опубликовала свой знаменитый твит. Она занималась научной журналистикой. Она читала про уклоны в мышлении и понимала, что подвержена им, как и все остальное человечество. Но такое знание не усвоено по-настоящему, пока не выведешь его заново на своем опыте, пройдя через осознание собственной неправоты, задав себе вопрос «почему?» и наблюдая тот или иной уклон в собственных поступках.
Даже если вы ошибаетесь в каком-то случайном или незначительном вопросе, все равно из этой ошибки обычно можно извлечь полезные уроки. В подростковом возрасте я посмотрела несколько эпизодов «Бэтмена», телесериала, выходившего в Соединенных Штатах в конце шестидесятых годов. Это чрезмерно аффектированный, пошловатый сериал, в котором взрослые мужчины бегают в обтягивающих штанах и кричат: «Холи равиоли, Бэтмен!»{24} Однако я решила, что он был задуман как серьезный приключенческий сериал для зрителей шестидесятых годов и что они по простоте душевной не осознавали всей его глупости. Когда позже выяснилось, что я ошибалась и что «Бэтмен» всегда считался китчем, я растерялась. Из этой истории я смогла сделать неспецифичный для предметной области вывод, который остался со мной навсегда: «Хм… Возможно, не стоит с такой готовностью записывать других людей в разряд простачков».
До сих пор в этой главе мы исследовали два аспекта, в которых разведчики воспринимают свои ошибки не так, как другие люди. Во-первых, разведчики с течением времени пересматривают свои взгляды инкрементально, то есть небольшими шажками, а значит, им проще непредвзято воспринимать факты, противоречащие их убеждениям. Во-вторых, разведчики рассматривают ошибки как возможность отточить свое умение правильно видеть мир, а значит, осознание своей ошибки радует их, а не ранит.
Есть еще один стоящий упоминания объектив, через который можно рассматривать ошибки, — фундаментально иной способ думать, что значит быть неправым.
Мой приятель по имени Эндрю очень удивился, когда один коллега обвинил его в том, что он никогда не признает свою неправоту. В ответ Эндрю указал на два недавних случая, когда он ошибся и с готовностью это признал, причем в присутствии этого самого коллеги. Коллега, которого я буду называть Марк, в свою очередь очень удивился. «И правда, — заметил он. — Но почему у меня сложилось обратное впечатление?» Он с минуту помолчал, раздумывая. А потом сказал: «Знаешь… Наверное, это потому, что ты никогда не смущаешься. Ты так деловито признаешь свою ошибку, что у меня в сознании даже не регистрируется, что происходит».
Это верно. Я много раз видела, как Эндрю признает себя неправым. Обычно это звучит так: «А! Оп-па. Да, точно. Вычеркни то, что я сказал раньше. Я в это больше не верю». Он говорит очень бодро, непринужденно, не смущается и не юлит.
Марк неявно исходил из предположения, что признавать свою неправоту в каком-то смысле унизительно. Что сказать «я ошибался» — примерно то же, что сказать «я облажался», что эти слова произносят покаянно или униженно. И впрямь, обычно признание неправоты воспринимается именно так. Даже мои единомышленники, сторонники изменения своих убеждений, часто говорят что-нибудь вроде: «Признаться в своей неправоте — не стыдно!» Я ценю добрые намерения, которые выражает этот совет, но не уверена, что он на самом деле помогает. Из-за слова «признаться» он звучит так, словно человек совершил какую-то колоссальную оплошность, но заслуживает прощения, поскольку людям свойственно ошибаться. Исходная предпосылка, что придерживаться ошибочного мнения — значит совершить чудовищный промах, принимается как должное.
Но разведчики отвергают эту предпосылку. Человек получил новые данные и пришел к новым выводам. Это не значит, что, приняв в прошлом другое решение, основанное на других данных, он ошибался. Каяться можно только в том случае, если вы проявили халатность. Может быть, вы пришли к неправильному выводу, следуя определенной логике, о недостатках которой вам следовало знать? Может быть, вы были намеренно слепы, упрямы или беспечны?