Выбрать главу

– Что-то я такое слышала, а может, и нет, – не очень уверенно отозвалась Анна. – Даром что словесник, а знаю далеко не все. Кстати, точного значения слова «керамика» не знаю. Это просто обожженные гончарные изделия или они должны быть глазурованными, чтобы так называться?

– «Керамос» по-гречески – глина. Всякие глиняные изделия, обожженные или нет, – это керамика. Неглазурованные поделки профессионалы называют черепок.

– Довольно непочтительно, – усмехнулась Анна. Она сидела уже вполоборота к Марине: интересно все-таки слушать эту фанатку гончарного ремесла!

– Зато точно. В том смысле, что необожженная поделка хрупкая, в любой момент рассыпаться может и обратиться в черепки. А вот обожженные изделия стоят по тысяче лет. Глиняные амфоры – постоянные находки археологов. В скифских курганах и в пирамидах в них по сию пору сохраняется зерно. Думаю, Диоген знал, что делал, когда поселился в глиняном сосуде!

– Как – в глиняном?! – изумилась Анна. – Он же вроде в бочке жил!

– Ну, это весьма вольное толкование исторической правды! – покачала головой Марина. – Никаких бочек не было в ту пору в Греции, бондарное ремесло рождалось в странах, изобиловавших лесом, а какие уж такие леса в Средиземноморье? И вина, и всяческий сыпучий товар там держали в амфорах, в лучшем случае делали соломенную оплетку.

– Анюта, водички не осталось? – перебил вдруг Петр. – Пиво кончилось, а у меня в горле пересохло.

Анна достала бутылку с остатками «Крем-соды», открыла, подала мужу и снова повернулась к Марине:

– Может быть, я чего-то не понимаю, но ведь занятие керамикой – не самое простое занятие. Оно требует времени, усилий. Вы думаете, отдыхающие успеют что-нибудь толковое сделать за те несколько часов, которые смогут оторвать от своего отдыха?

– Вы не представляете, сколько тайн в этом ремесле, как оно затягивает, – загадочно улыбнулась Марина. – Главное – не занудствовать сразу, обучая основам, а рассказать про всякие маленькие хитрости и тонкости. Ну, к примеру, что почти вся кухонная утварь сгодится будущему гончару. Скалкой раскатывают пласты глины, совершенно как тесто, формочками для печенья вырезают самые разные фигурки – их раскрасить и обжечь, – отличные получаются сувенирчики и даже украшения. Пуговицами, шурупами со звездчатыми шляпками, гаечками, болтиками, меленькими шестеренками, незаточенным граненым карандашом можно наносить на керамические изделия узоры. А какая красота получается, если прижать к влажной глине мешковину или марлю! У этих тканей очень интересная текстура. А через сито можно продавить комки мягкой глины, и получаются глиняные «волосы». Их как раз и используют для изображения волос, шерсти животных.

– А вам вообще уже приходилось такие кружки вести? С каких изделий вы обычно начинаете? – спросила Анна, не глядя принимая от мужа опустевшую бутылку и кладя ее под ноги.

Петр закашлялся и потер грудь. Анна хотела спросить, все ли в порядке, но Марина снова заговорила, и она обернулась к девушке.

– Знаете, самая беспроигрышная штука – наповал бьет! – это панно «Рука помощи», – оживленно сказала Марина. – Ком глины раскатывается скалкой в продолговатую лепешку, не очень тонкую, плотную такую, можно прокатать через ткань, чтобы лепешка выглядела аккуратно. Потом надо отпечатать на ней свою левую руку. Шилом проделываются две дырочки, за которые панно повесят на стену. По краю панно украшают звездочками, дырочками, ну, там, не знаю, полосочками, что ли. Все с помощью тех подручных домашних орудий, о которых я вам говорила. Рядом с изображением руки следует написать свое имя и число, когда панно сделано. Кажется, чепуха, безделка, а это амулет. Между прочим, в арабских странах такие амулеты очень популярны. Их вешают на окна и двери для отпугивания злых духов, которых в пустыне великое мно…

Она не договорила – автомобиль внезапно вильнул к обочине и резко остановился. Петр открыл дверцу, склонился наружу, но не удержался на сиденье, вывалился на землю – и Анна услышала, что его жестоко рвет.

Мгновение обе женщины смотрели друг на друга остановившимися глазами, потом схватились за ручки дверей. Анна выскочила первая и обежала автомобиль спереди, хотя, наверное, быстрее добралась бы до мужа, если бы просто передвинулась на сиденье.

Марина, с трудом выкарабкавшись из-под своего имущества, оказалась на обочине почти одновременно с ней.

Петр лежал лицом вниз, тяжело вздымая спину при каждом надрывном вдохе. Женщины перевернули его – лицо серое, губы побелели. Глаза закатились, тело ломали судороги.

Анна хотела окликнуть его, но не смогла – у нее вдруг тоже пресеклось дыхание.

Марина мгновение стояла неподвижно, потом вдруг кинулась вперед, упала на колени, уложила Петра ровно, прижала пальцы к его горлу – ловила пульс. Анна обратила внимание, что лицо у нее совершенно спокойное, деловитое, невозмутимое.

– У него с сердцем как? – спросила она негромко, и звучание ее голоса вместе с выражением лица отрезвили Анну.

– Здоровое. Никогда не жаловался… – выдавила она, заставив наконец себя стронуться с места и опуститься на колени рядом с мужем.

– А давление? Пониженное?

– Наоборот, у него гипер… – Она вдруг забыла самое простое, общеупотребительное слово. – Повышенное давление!

– Зачем же есть так много соленого?! – чуть не вскрикнула Марина, но тотчас снова склонилась над Петром, резко приподняла его, повернула на бок… Его снова начало рвать.

– Господи, да что ж это?! – в отчаянии выкрикнула Анна.

– Пусть рвет, это хорошо, вся гадость выйдет, – бросила Марина. – У вас мобильник есть?

– Что?! А, вы имеете в виду сотовый… Есть, конечно.

– Быстро наберите 03, «Скорую», и дайте телефон мне, – скомандовала Марина, снова переворачивая Петра и без малейшей брезгливости вытирая ему рот платком, который нашарила в кармане своего сарафанчика.

Анна сунулась в машину, достала из бардачка сотовый, набрала 03, потом с трудом вспомнила, что это городской телефон, значит, надо сперва нажать 8, потом 22…

– «Скорая», слушаю вас.

Анна быстро протянула телефон Марине.

– Алло? Мужчине плохо на дороге, срочно пришлите машину. Резкое падение давления, упадок сердечной деятельности. Нет, лучше токсикологическую бригаду. Думаю, не сердце, подозреваю отравление селитрой. Мы сейчас на выезде из города, как раз миновали Кузнечиху. Тут почти напротив какое-то придорожное кафе, названия не вижу, мы метрах в пятидесяти от него. Почему уверена насчет селитры? Значит, есть основания! Что? Сколько лет, как зовут? Погодите, я его жене трубку передам. У нас темно-серый «Пежо», да, будем ждать. Хотя нет, лучше давайте мы вашей машине навстречу поедем. Да, пусть гонят через Четвертый микрорайон в Кузнечиху, тут наверняка не потеряемся. Номер… Какой номер машины? – обернулась она к Анне. – Ладно, возьмите трубку, скажите им все, что они хотят знать, я пока попытаюсь его втащить в машину.

Анна в полубеспамятстве пробормотала в трубку имя, фамилию, возраст мужа, номер автомобиля, беспомощно глядя, как Марина вышвыривает на дорогу свой багаж: сумку с вещами, сумку с книгами, баул, освобождая заднее сиденье. Потом девушка схватила Петра под мышки, пытаясь заставить его встать, но голова его запрокинулась – он был без сознания. Тогда Марина потащила его к машине… При всей своей видимой хрупкости она оказалась неожиданно сильной: к тому времени как Анна закончила разговор, Петр уже был с грехом пополам уложен на заднем сиденье, дверцы захлопнуты, Марина сидела за рулем и нетерпеливо махала Анне.

Та, от потрясения двигаясь несобранно, неуклюже, снова обежала автомобиль, плюхнулась на свое место и не успела даже дверцу закрыть, как «Пежо» рванул в сторону, разворачиваясь.

– А ваши вещи?! – беспомощно вскрикнула она, хватаясь за дверцу.