В притче высказана мысль о том, что покаяние имеет большую ценность, чем многие подвиги и что последние имеют ценность только будучи связаны с покаянием. Поэтому три четверти наших молитв - покаянные.
Но в чем, скажут, каяться фарисею, если он не сделал грехов?
Надо каяться в том, что мало сделал добра. Когда идешь далеко, надо считать не то, что прошел, а сколько еще остается. Надо каяться, что недостаточно угодил Богу, без умиления молился и не каялся. Подлинные христиане любят покаяние. Их любимая книга триодь постная. Покаяние есть добродетель для всех доступная и для всех одинаково необходимая. Покаяние не зависит от подвигов: не мало людей жестоких сердцем, гордых и сладострастных, которые каялись. Покаяние - добродетель самая близкая людям: только немногие восходят до высоты славословия и благодарения.
Фарисей несет подвиги и благодарить за них Господа, но не приносит покаяния, а мытарь, не смевший поднять главы своей, был более оправдан, более очищен, чем фарисей.
Ты, христианин, осуждающий фарисея с его подвигами и присоединяющийся к восхвалению мытаря, - имеешь ли ты мытарево покаяние или у тебя холодное сердце и в нем нет вопля мытарева - "Боже, милостив буди мне, грешнику."
О том же.
"Всякий возносящийся - смирится." Это понятно в отношении гордого и самодовольного - смирение для него исцеление. Церковь желает им этого исцеления даже путем тяжких испытаний: "Приложи им зла, приложи им зла, сильным земли," чтобы они смирились, поняли свою погибель и покаялись.
Но смирения у людей благочестивых многие не понимают. Вот вы хвалите какого-либо праведника, а он отнекивается и, стесняясь и перебивая вас твердит, что он грешник и недостоин вашей похвалы. Он делает так по смирению, а слушающие его выражают удивление и даже недовольство, что как же этот человек, заведомо добродетельный, говорить, что он такой же грешник, когда-де это неправда и разве можно и похвально по смирению говорить неправду? Так возникает как будто столкновение добродетелей смирения и правдивости. Однако это только кажущееся столкновение, и недоразумение легко разрешается.
Конечно, надо всегда говорить правду и никогда не осквернять своих уст неправдою, и тот праведник, который в ответ на похвалы отвечает упоминанием о своей греховности, не говорит неправды. Он не станет, конечно, клеветать на себя и говорить, что он делал то, чего не делал; не скажет, что он убивал и делал те самые или горшие грехи, какие делал хвалящий его собеседник. Нет, но праведник думал не о том, что он сделал, а о том, чего он не сделал, сколько он еще остается должен Божией милости, сколько ему еще остается впереди не пройденного пути спасения. Именно потому, что он праведник, он сознает свои долги милости Божией и с сокрушением вспоминает о том, как он недостоин этой милости. Эта милость так велика и безмерна, и спасение так благодатно, что нельзя перед ними опираться на то ничтожное, что сделал человек.
Фарисей был менее оправдан не за то, что он говорил правду о своих подвигах и не потому, конечно, что он имел эти подвиги, и еще менее потому, что он благодарил Бога за то, что совершил эти подвиги, а потому, что он так их ценил и пред лицом Божией милости говорил и радовался тому ничтожному, что он сделал. Только забыв о величии Божией милости, можно ценить свое ничтожное богатство. Вот почему в покаянии мытаря больше любви к небесным благам, чем в словах фарисея о своих трудах ради них.
Однако не будем пренебрежительны и к этим трудам. Говорят - какие это подвиги - давать десятую часть дохода! Вот, если бы отдал все, дело было бы другое. Нет, давать десятину не как однократный порыв, а постоянно - дело совсем нелегкое, требующее нравственной дисциплины и терпения. Наоборот, он не только не добродетельно , а неправильно поступил бы, если бы вдруг и произвольно, без особого на то указания, раздал свое имущество: оно дано ему не случайно и не для него лично, но и для его семьи и для того служения, которое он проходит. Когда кто в порыве хотя как будто и доброго идеализма раздает свое имущество нищим или на какие-либо гуманитарные начинания и оставляет нищими своих детей, то он поступает как хищник, ворующий у Бога то, что ему не принадлежит. Не был он призван к подвигу ради Христа нищеты и апостольства и, не званный, он произвольно хватает венец, венчающий такой подвиг.
В наших словах нет противоречия со словами Спасителя, обращенными к богатому юноше: Господь сперва сказал ему только об исполнении заповедей, а затем, после слов юноши, что все заповеди им исполнены, "возлюбив его" предложил ему высший подвиг апостольства. Нет в наших словах противоречия и с оценкой Спасителем лепты вдовицы, "отдавшей все, что имела" (Мр. 12:42). Да, она отдала и последнее, хотя имела серьезные нужды, однако здесь нет речи о подвиге добровольной нищеты. Бедность и богатство понятия весьма относительные, отдавая свою лепту, вдовица не меняла своего положения бедности и потому она не исполняла подвига, предложенного юноше. Поэтому в этом случае нет сходства с тем, о котором идет речь.