— Какой симпатичный у тебя друг, — Джессика проводила Забини явно заинтересованным взглядом и, о чем-то подумав, резко повернулась лицом к Драко: — Надеюсь, он не гей?
Драко приглушенно рассмеялся.
— Нет. Зеленый свет, — обнадежил он девушку, та театрально выдохнула. — Только учти, что его мотивы могут быть весьма легкомысленны.
— О, расслабься, Драко, я переживу.
Блейз вернулся спустя еще пять минут как раз в тот момент, когда Джессика начала уговаривать Драко сходить с ней в какое-то кафе недалеко от Министерства завтра во время обеда. Забини поставил кружку вишневого напитка перед девушкой и сел напротив с подобной кружкой светлого пива для себя.
— А где мартини? — уточнил Драко, хмурясь и уже зная ответ.
— Прости, у меня две руки, — пожал плечами Блейз. Джессика хихикнула, а Малфой лишь фыркнул и попросил Джесс его пропустить.
У барной стойки было довольно многолюдно, Драко понадобилось около минуты для того, чтобы понять, где начинается очередь, и в итоге он встал в ее конец. Малфой чувствовал себя раздраженным: он сейчас мог бы дочитывать свой любимый роман, а не стоять в очереди среди громких и пьяных людей за чем-то, что нарекается «мартини», и, в общем-то, может оказаться невкусным.
— Малфой, — по спине Драко прокатились мурашки, когда горячий воздух коснулся его уха. Тепло пропало почти мгновенно, вынуждая Малфоя повернуться.
Конечно. Этот вечер станет худшим за последний месяц.
— Поттер.
Гарри выглядел сносно. По крайней мере, так бы выразился человек, понимающий что-то в красоте, и сам Поттер здесь совершенно не при чем. Если говорить откровенно, темно-синяя рубашка, слегка сбитая в районе его груди и слишком — по мнению Драко — узкие синие джинсы действительно шли Гарри. Волосы пребывали в таком же беспорядке, что и обычно, однако в этот раз имели более художественный вид: должно быть Поттер впервые в жизни воспользовался расческой. Привычных круглых очков на носу не значилось. Оттого глаза Гарри ярко светили сквозь сумрак, которым был наполнен бар, и оттенялись пьяным игривым блеском. Драко понадеялся, что Поттер не заметил его оценивающий взгляд.
— Не ожидал увидеть тебя в подобном месте, — Гарри хмыкнул, в его руке был бокал с чем-то, внешне напоминающим огневиски, хотя Драко изучил барное меню и обратил внимание, что такого напитка здесь не подают. Возможно, это магловская подделка.
— Неужели ты всерьез думал, что я не хожу в бары? — Малфой насупился. Его очередь сделала шаг вперед, и Драко последовал за ней. Поттер не отстал.
— Просто думал, ты ходишь в более приличные места. Ты одет так, будто собрался в ресторан, — Гарри сделал глоток своего напитка и слегка поморщился.
— Что ж, я тоже умею развлекаться, — заключил Драко, собираясь отвернуться, но Поттер протянул ему свой бокал:
— Попробуешь?
— Это что? — Драко с опасением посмотрел вниз на темно-коричневую субстанцию. Конечно, Поттер вряд ли собирался его отравить, тем более он только что сам выпил из этого бокала.
— Виски, покрепче нашего аналога.
Малфой с бьющимся на затворке сознания сомнением взял бокал из рук Поттера. Прищурившись, он взглянул на Гарри и сделал глоток. На язык попала обжигающая жидкость и прокатилась по горлу, Драко дернулся, жмурясь от ощущения горечи: действительно, в разы крепче огневиски. Он облизал губы, собирая остаток вкуса, и протянул бокал обратно, возвращая свой взгляд на Поттера. Тот, не шевелясь, смотрел куда-то в район его шеи. (Возможно, взгляд был устремлен несколько выше, однако Малфой не желал на это надеяться).
— Поттер, — прокряхтел он, все еще чувствуя горечь в горле. Гарри хлопнул ресницами и забрал бокал.
— Ну как тебе?
— Весьма.
Мог ли Поттер смотреть на его губы, и, если да, что это могло бы значить? Может, Гарри действительно подсыпал ему какую-то отраву, пока Драко отвернулся или вроде того. Причин на подобные взгляды у Поттера больше не было.
— Парни, вы в очереди? — недовольно буркнул голос позади Гарри, и они вместе с Малфоем синхронно двинулись ближе к барной стойке, возвращаясь в линию.
— Ты написал мне, что разобрался с зельем? — спустя несколько минут неловкого молчания произнес Поттер.
— Да, — Драко не смог скрыть легкого самодовольства в своем тоне, и Поттер саркастично закатил глаза.
— И что же это?
— Узнаешь, когда я буду уверен на сто процентов.
— Так, значит, ты еще не уверен? — подначивал Гарри, на что Малфой снова начинал раздражаться.
— Я уверен, но нужна проверка, — Драко громко цокнул, не в силах сдержаться.
— Раз нужна проверка, значит ты уверен, но не до конца, — Поттер не унимался, прекрасно понимая, какой эффект оказывает на Малфоя. Если Драко прямо сейчас изобьет Героя на глазах у всех этих людей, то как скоро его упрячут в Азкабан?
— Знаешь, что, — пить мартини резко расхотелось. Драко вскинул рассерженный взгляд на Поттера, — я, пожалуй, пойду.
Он двинулся, намереваясь уйти от Гарри как можно скорее, но его запястье было поймано сильной рукой.
— Ну же, Малфой, я же просто шучу, — Драко взглянул на Гарри, в уверенности отыскать издевательство в его взгляде. Однако ничего подобного не нашел: Поттер выглядел слегка пьяным и очаровательным.
Малфой выдернул свою руку из цепкого кольца, оставаясь на месте. Наконец подошла его очередь. Он сделал заказ: мартини и виски — и практически сразу получил бокал с темным напитком, идентичный тому, что держал Поттер в своих руках, а спустя минуту еще один — высокий, на одной ножке и с прозрачной жидкостью внутри.
— Хорошего вечера, — услышал Драко, когда уходил. Отвечать он не стал.
Джессика увлеченно болтала с Блейзом уже несколько часов, накручивая прядь своих чудесных локонов на палец, явно флиртуя с его другом. И Драко даже пожалел, что позвал девушку, поскольку сейчас, в толпе волшебников, он остался совершенно один в компании своих мыслей.
Больше всего он боялся, что Поттер снова попадется ему на глаза, и тогда Малфой не сможет его игнорировать и обязательно будет следить за каждым движением Героя со своего места. Просто потому, что он делал так все школьные годы. Драко криво улыбнулся, но никто вокруг этого не заметил.
Все семь лет обучения стали для Малфоя игрой под названием «Завоюй внимание Поттера», ведь однажды Гарри действительно его не выбрал. И раз другом быть не получалось, пришлось выковыривать это самое внимание колкими придирками, граничащими с язвительными оскорблениями, — сколько бы не пытался Драко, иначе он не мог. Вся его жизнь сосредоточилась на этом очкарике в красно-золотой форме с солнечным взглядом и широкой наивной улыбкой. В детстве, еще до их знакомства, Драко им искренне восхищался, скрывая это от своего отца. После того, как Поттер отверг его дружбу, обида проросла в груди Малфоя и подпитывала уже искреннюю ненависть ровно до третьего курса. До того момента, когда Драко вдруг стал замечать за собой, что держит взгляд на Гарри слишком долго, цепляется все чаще, а соприкосновения с его кожей в процессе драк вдруг стали обжигающими и волнительными. Только обнаружив в себе странные порывы, Малфой запретил себе об этом думать — но не мог с этим бороться. Гарри заползал все глубже, пробираясь в каждый закуток его разума, в каждую мысль, каждую мечту и фантазию. Драко пытался — честно, пытался — не ловить улыбки, предназначенные не ему, не слышать смех, причиной которого он не являлся, и не видеть теплых взглядов, о которых мог бы только мечтать. Но ненависть все же переросла в больную и почти отчаянную любовь. Так просто произошло. И в какой-то момент Драко смирился.
Когда кончилась война, их пути наконец разошлись. Поттер ушел в Министерство устраивать свои порядки, а Драко — за парту в Академию. Конечно, он понимал, что рано или поздно, он снова увидит его, возможно, даже перебросится парой колких фраз, но отсрочка в три года закалила характер, и Драко научился контролировать свои чувства. По крайней мере, ему так казалось: фантазии о Поттере преследовали его только в особенно темные и долгие ночи (и иногда в кошмарах). Гарри стал абсолютно недосягаем, ровно до их первого разговора у Большого зала в Министерстве.