Очнулись. Солдат тоже видел себя быстро набирающим высоту, правда, в одиночестве. Остальные промолчали. Всполохи костра оживляли черепа. Казалось, эмоции живут на мертвых костях. Утро встретили, наблюдая за догорающими углями, на душе было спокойно и понятно, разговаривать не хотелось. После чая солдат отозвал Филю и старика и сказал:
— Ну что, женщины понесли. Мяса мы заготовили. Филипп многому у тебя научился… Еще останемся — совсем сроднимся, трудно будет уйти в путь, а он нас ждет.
Старик в ответ грустно кивнул. Еще неделю собирались, ладили заплечные мешки, снегоступы, укладывали припасы. О расставании никто не говорил, тихая печаль охватила всех. Прощались не долго, но очень душевно.
— Верю, встретимся еще на пути, — сказал старик, и путники отправились дальше.
Глава девятая Кабацкая
«Смысла нет, перед будущем дверь запирать,
Смысла нет между злом и добром выбирать.
Небо мечет вслепую игральные кости.
Все, что выпало, надо успеть проиграть».
Долго шли в сторону более обжитых краев. Ночлеги научились ладить вокруг таежного костра, устраивая полог из шкур, а подстилку из еловых веток. Варили похлебку из сушеных грибов и подвяленной медвежатины. Дорога давалась трудно, но на душе было легко. Филипп втянулся и шел ровно, день от дня увеличивая темп. Солдат теперь двигался вторым, иногда отставая. На опушках уже пахло весной, солнышко припекало, птички провожали веселым щебетом. Настроение было преотличным. Солдат шел, напевая военные марши, дурачась, изображал оркестр. Филипп, видя непривычно несерьезного учителя, посмеивался.
Одним утром вышли на накатанный тракт. Признаки жизни придали веселья и скорости. Хотелось в баню, горячей еды, посмотреть на народ, да и женщины начали сниться обоим. А вот вы сами попробуйте, по снегу. Хотя бы пару неделек, от зари до темна. С простым питанием, свежим воздухом и полным отсутствием стрессоров. Конечно, когда в голове у мужика весело и пусто, туда лезут мысли. И, конечно, эти мысли о женщинах, выпивке и всяких других тонких материях. Тракт привел к маленькому хуторку, ямской станции да корчме с постоялым двором. Старик, прощаясь, подарил пару шкурок отличной выделки (Хокова удача — собольки). Жадный корчмарь быстро купил пушнинку. Он же отвел место в большой общей комнате, велел истопить баньку. Солдат прикупил домотканого исподнего. Друзья пошли в баню. Ополоснулись, потерли мочалом друг друга. Солдат отметил, что хрупкий, с васильками глаз мальчишка, куда-то делся. Рядом был молодой поджарый волк. Глаза васильковые стали оценивающими льдинками. Лицо приобрело мужественные очертания. Руки обросли крепким мясом, загрубели, покрылись мозолями и шрамами. Только тонкость стана в талии говорила о том, что это юнец. Солдат положил Филю на полог, дал душистый хвойный веник вместо подушки, принялся мастерски наводить пар, размахивая двумя березовыми вениками и сбрызгивая раскаленные камни. Чередовал это с купанием веников в ушате с холодной водой. После устраивал холодный дождь и снова, как кузнец мехами, нагонял жар на Филино тело. Филя разомлел. Сознание постепенно менялось, усталые мышцы как бы исчезли, тело стало легоньким, дыхание наполнилось хвойным ароматом. Вдруг веники стали плясать по телу то легко, то полновесно, с хрястом обрушиваясь на разные места. Раскаленный воздух сгустился, сердце забилось быстро. Солдат нарушил Филины наблюдения за состояниями, заставив его выскочить из бани на снег. Налетел, ударил плечом, опрокинул в сугроб, тут же нырнув рядом. Холодный огонь тысячей когтей рвал тело, дыхание зашлось. Филя бегом ринулся в тепло. Повторив размахивание вениками, солдат вызвал совершенно другие, мощные и приятные ощущения. Кожа как бы обновилась и в новом своем качестве стала намного чувствительней и восприимчивей. Сердце успокоило свой бег. Солдат постелил веники на пол, велел лечь на душистую подстилку. «Сейчас покажу науку, которую в походах по южным рубежам подсмотрел» — сказал он. После снежной ванны, Филипп предпочел спокойно ждать, что будет. Солдат встал одной ногой на спину, второй на бедра Филиппу. Точно рассчитывая, играл с весом, растягивал позвоночник, разминал мышцы. Встряхивал, поворачивал и снова разминал. Филипп чувствовал себя маленьким. Мыслей не было. Тела не было. Только наслаждение и нега.