Москва проснулась. Жители и гости города ежились от холода. Инженеры, врачи, учителя, рабочие коммунальных служб, маляры, слушатели военных академий, студенты, домохозяйки и цыгане текли по улицам мимо открывающихся парикмахерских, прачечных и булочных, ждущих утренний завоз хлеба. Люди скапливались у стоянок и остановок. К ним подкатывали уже переполненные троллейбусы и автобусы. Они вываливали у метро осатаневшую человеческую массу и, покачиваясь, словно рыбацкие баркасы, набирали новый груз, чтобы, раскидав их по окраинам, развернуться и снова въехать в оживший город. Где то уже намечались очереди, прохожие толпились у газетных киосков и табачных ларьков.
«Все и вся течет как река, толпа перестает быть толпой, становясь кровью уличных вен громадного мегаполиса. И в эту кровь, в эту толпу, как и в реку, нельзя войти дважды. В одну и ту же толпу — нельзя войти дважды…»
Ягов щелкнул авторучкой и, с трудом найдя свободное место в записной книжке, черкнул пришедшую на ум метафору.
— Надо же, как сложилось… В одну и ту же толпу… Замечательно.
— Что вы говорите, Василий Ефремович? — Водитель суетливо обернулся к своему шефу.
— Не отвлекайся, Миша. Смотри за дорогой.
— Да, да. Скоро уже будем на месте.
— Вот и хорошо… — Ягов взял трубку спутникового телефона, вмонтированного в подлокотник сиденья, и набрал номер. Вскоре трубка зарокотала низким мужским голосом:
— Ящуров у аппарата.
— Виталий Георгиевич, это Ягов беспокоит. Узнал?
— А, это ты, пропащая душа. Ну как съездил? Небось, замминистра оборонки в шикарное место поместили на отдых то?
— Да что и говорить, санаторий знатный. Трубы центрального отопления и то латунные. Про сантехнику я уж не говорю. Так бы в ванной жить и остался.
— Да ладно прибедняться. Твой скромный особнячок по Волоколамке я видел.
— Какой там, — Ягов усмехнулся и стал нервно теребить телефонный провод, — мой скромный домик по сравнению с богатством санатория детский сад! Ну бог с ним. Лучше скажи мне, а как там Леночка твоя? Как у нее идут дела?
— Тебе, Ефремович, спасибо, — на том конце телефона благодарно рассмеялись, — уже учится. Прошла конкурс как по маслу. Вот только дернули их сразу на картошку. Я говорю: «… заболей, дура, справка тебе будет». Но там товарищи разные, подруги, решила ехать. А ведь простудится. Я уже ректору звонил, чтоб весь курс не посылали. А он, гад, на каком то там симпозиуме. Так я в этот колхоз, веришь, роту отправил. Уберут они все там моментом, и личный состав витаминами подкормится.
— Да, ты никогда не теряешься. А что Леночка поехала, так это даже неплохо. Не все ж ей на нас, пузатых стариков, любоваться.
Посмотрит, как народ живет, больше тебя ценить будет. Кстати, насчет роты… — Ягов вдруг заволновался, пот выступил у него на лбу, — от вашего управления в Белоруссии кто нибудь работает?
— Конечно, мы по всему Союзу работаем.
— Ну да, ну да. А железнодорожников у тебя, Виталий Георгиевич, нет? Месяца на два…
— Ты что, решил от дома до министерства рельсы проложить, чтобы на светофорах не останавливаться?
— Нет, нет без шуток, я серьезно. — Голос Ягова стал вкрадчивым.
— Ну, если серьезно, то есть. Но все заняты по горло. Под Саратовом копаются. И медленно же копошатся, бездельники…
— А что они у тебя под Саратовом делают? — простодушно спросил Ягов. — Вот смех то…
Виталий Георгиевич закашлялся, телефонная трубка забасила серьезно и хрипло:
— Не телефонный это разговор, вообще то.
— Да брось, кому какое дело.
— Недооцениваешь ты «захребетников», Ефремович, — перебил Ягова хриплый голос, — у меня, например, весь кабинет слушают. Полностью.
— Ясненько. Ну да я просто так. Тут у меня к тебе по другому поводу разговор есть. — Ягов сменил тон и весело спросил: — Ты как насчет уток пострелять, а?
— Ясное дело, положительно. Кстати, ты уже давно обещал места показать.
— Ну, так я в пятницу тебе и позвоню, договоримся. Идет?
— Идет.
— У меня все, Виталий Георгиевич, до свидания.
— Всего доброго тебе, до встречи!
— До встречи!
Ягов раздраженно бросил трубку:
— И без тебя знаю, что слушают. Идиот!
Машина тем временем увеличила скорость. Водитель немного пригнул голову и с левого ряда резко выскочил на «нейтральную» полосу. Частники стали испуганно шарахаться в сторону от быстро несущейся «Волги». Ягов прикрыл глаза, закурил и подался немного вперед:
— Миша, не гони так, угробимся.
— Хорошо, Василий Ефремович! — Водитель еще прибавил газу и улыбнулся — знал, что шеф любит бешеную скорость.