Марико уснула, улыбаясь воспоминаниям, и де Линт поднялся, спохватившись, что позабыл о времени и уже почти опоздал на встречу. «Бедная девочка, – подумал Эрик, вспомнив миссис Дэвис. – Похоже, несладко ей жилось после смерти отца...»
По пути на работу де Линт лениво размышлял, отчего так приятно заботиться о Марико. Быть кому-то нужным и интересным не только как специальный агент ФБР вдруг снова показалось таким заманчивым...
Глава 4
Странно, но в последующие две недели, пока Марико выздоравливала, её не посетило ни одно видение, и в городе не было совершено ни одного похожего убийства. Эрик навещал её каждый день, иногда в обеденный перерыв, иногда вечером, и они подолгу разговаривали.
Марико попыталась рассказать о последней галлюцинации, но пережитый ужас стёр из памяти большую часть видения, и она помнила лишь смутные картинки, которые никак не могла связать воедино. Хорошо, что вместе с видением не стёрлись из памяти черты убийцы. Де Линт привёл в клинику художника, и по описанию Марико он нарисовал весьма похожий портрет. Эрик отправил запрос в Вашингтон, и теперь оставалось ждать ответа, который почему-то задерживался.
Эта передышка принесла Марико немало приятых минут. Эрик де Линт оказался интересным собеседником, любил классическую литературу, и Марико наслаждалась разговорами на любимую тему. Де Линт приносил ей книжки, скрашивавшие остальную часть дня.
Временами она задумывалась о своих чувствах и сознавала, что, кажется, не на шутку влюбляется в агента де Линта. Наверное, это было плохо... Наверное, уже то, что Эрик столько времени проводит с ней здесь, вряд ли понравится его начальству... Но она не решалась заговорить об этом. Отчасти потому, что боялась выдать себя, отчасти – потому, что он всё-таки взрослый мужчина, способный отвечать за свои поступки, и если посылает почти каждое утро букеты, превратив её палату в оранжерею, и часами беседует с ней, то, наверное, понимает и последствия...
Конечно, Марико раздумывала и над тем, отчего Эрик так внимателен. Но ничего определённого заключить не решалась. Слишком они были разные, чтобы позволить себе поверить хотя бы в возможность серьёзного продолжения дружбы. Может быть, де Линту просто жаль девочку, попавшую в страшную историю...
Стук в дверь прервал её размышления.
–Мисс Дэвис, вам снова цветы! – провозгласила медсестра, внося в палату букет гладиолусов необычного оранжевого цвета. – Вот карточка.
Странно. Второй раз за день?! С чего бы? Палата и без того уже, как цветочный магазин... Марико достала из конверта картонный прямоугольник, ожидая прочесть привычные инициалы «Э. де Л.», но вместо них с удивлением, переходящим в ужас, увидела корявые, нацарапанные красным маркером буквы, не сразу сложившиеся в слова: «Я уже близко!»
Марико вздрогнула от звука захлопнувшейся за медсестрой двери, зажмурилась, пытаясь справиться с паникой, отбросила карточку и потянулась к телефону.
–Эрик де Линт. Слушаю!
Голос прозвучал резко и раздражённо, так что Марико чуть было не бросила трубку, но пересилила себя и проговорила:
–Извините, я... не хотела мешать вам...
–Марико? – голос мгновенно изменился, потеплев. – Простите! У нас тут чёрт знает что творится, какая-то идиотская проверка из Вашингтона... Что случилось?
–Мне прислали цветы, – выговорила она. – Там на карточке написано: «Я уже близко»... Тем же почерком, что и тогда, на стекле...
–Давно? – мобильная связь донесла звук хлопнувшей двери и топот бегущих по лестнице ног.
–Только что...
–Я сейчас приеду – выйди из палаты и НЕ ТРОГАЙ НИЧЕГО!
Трубка взорвалась гудками, и Марико, забывшая от удивления об испуге, подумала: «С чего он так переполошился? Не бомбу же мне прислали...»
Спустя буквально несколько минут дверь распахнулась, впуская де Линта, задохнувшегося после экстремального проезда нескольких кварталов от офиса ФБР до больницы и пробежки по этажам. Подойдя к столу, на который Марико бросила цветы с карточкой, Эрик осторожно отогнул шуршащую обёртку, заглянул внутрь букета и с облегчением выдохнул. Убедившись, что с Марико всё в порядке и опасности нет, он позвал сестру и охранника, выругал за то, что не проверяют, от кого что передаётся, потом велел унести рыжий букет и плюхнулся на стул, всё ещё восстанавливая дыхание и досадуя вслух:
–Ещё этот чертов лифт сломался не вовремя...
Эрик посмотрел на Марико и вдруг заметил, что она тихо смеётся, глядя на его распахнутый пиджак и съехавший на бок галстук. Де Линт тоже рассмеялся, пытаясь привести себя в порядок:
–Кажется, у меня разыгралась паранойя. Почему-то показалось, что этот псих мог прислать что-нибудь ещё в придачу к букету...
Марико покачала головой:
–Вряд ли. Он лишь старается запугать. Играет, как кошка с мышью...
Чтобы не дать себе снова запаниковать от происходящего, она поднялась с кровати и почти бездумно взяла с тумбочки расчёску. Подойдя к де Линту, Марико несколькими уверенными, привычными движениями пригладила его растрёпанные волосы, осторожно поправила завернувшийся воротник рубашки и только после этого опомнилась.
–Спасибо. Очень мило, – сверкнул Эрик своими лисьими, плутовскими глазами.
Марико смутилась, пряча за спину руки с ещё заклеенными пластырем запястьями, и тихо, как обычно, ответила:
–Простите... Я привыкла следить за папиным внешним видом. Ему это нравилось... И мне тоже.
Их глаза встретились, и Марико невольно задержала дыхание, удивлённая странным взглядом де Линта, потемневшим и неожиданно серьёзным. Он так резко поднялся со стула, что Марико отшатнулась и опустилась на кровать. Снова взъерошил волосы, потёр верхнюю губу, нервно откашлялся и спросил с заминкой:
–Где эта карточка из букета?
Марико кивнула на стол, и Эрик, спрятав картонку в пакетик для экспертизы, сунул её в карман.
–Что врачи говорят?
–Доктор Браун сказал, что завтра может меня выписать.
–Отлично. – Де Линт снова привычным жестом поднёс руку к лицу. – Тогда позвоните мне, как только оформят выписку, я отвезу вас домой. Договорились?
Марико кивнула, молча недоумевая по поводу его неожиданно отстраненного делового тона.
–Отлично, – повторил Эрик. – Тогда до завтра.
Де Линт практически сбежал из палаты, осознавая, что ведёт себя странно и глупо, но он был слишком растерян, чтобы придумать менее обидное расставание. Собственная столь внезапная паника, заставившая вести автомобиль по улицам на опасной скорости, подтолкнула задуматься, отчего он настолько беспокоится о свидетельнице по своему делу. И какого чёрта все эти две недели её лечения он столько времени проводил не в офисе, за работой, а в больничной палате за пустяковыми разговорами... То есть, почему с умной, начитанной девушкой оказалось так приятно болтать, подспудно сверяя картины мировосприятия – вполне ясно. Но злоупотребление рабочим временем тянет на диагноз...
Да ещё эта странная выходка с причёсыванием... Хотя, она была напугана и, видимо, не вполне отдавала себе отчёт в том, что делает. Но сам-то хорош! Сердце ухнуло, как с русской горки... Когда успел так увлечься?! Ещё этого не хватало...
Нет, де Линт не боялся женщин, – напротив, за спиной у него остался не один роман. Не то, чтобы Эрик был ловеласом, просто как-то так получалось, что женщины появлялись в его жизни не слишком надолго. Большая часть их не выдерживала режима работы агента ФБР, начинала жаловаться на то, что для него служба важнее отношений, и всё заканчивалось расставанием... Де Линт огорчался, досадовал, но продолжал надеяться на что-то более крепкое и серьёзное, потому, когда представлялся случай познакомиться с кем-то снова – не упускал его. Только полтора года назад, после той самой истории, создавшей ему дурную репутацию в офисе, Эрик решил какое-то время побыть один. Слишком много нервов и уважения к женскому роду съела Мэридит.