Терзания души (В глуши)
Коротковременная мнимая свобода...
Крик отчаяния и ужаса. Дрожь пробирающая да костей, страх сковал свободу.
Губы высохли и потрескавшись кровоточили. Неестественно белая кожа выделяла под глазами синяки, а темно зеленые глаза были бесчувственны. Спутанные волосы до плеч не были грязными, но и чистыми они не вынлядели, возможно из за того что они черны, не было видно грязи. Руки, на которых были изодраны ногти в кровь, были тонки и полупрозрачны, такими руками не причинить вреда, но и использовать для нужд нельзя. Сломанная кукла лишь оболочка, спасение в свободе, что так близко быстрой тенью мелькнула перед носом подразнив, и стало быстро удалятся... Постой! Еле шепча со слезами в надежде прошептала она. В ответ ей вторило безумное молчанье: Нет уж, поздно. Тебе никогда больше не найдут!
Но даже так, она не сдавалась, и все свое худое тело непрягала, стала ползти к свету, все больше раздирая пальцы рук.
Безполездно: вновь с упрямством злобно крикнули гласа.
Не сдамся я, мне все равно. Ответила вновь в который раз она, своим дрожащим хриплым голосом, все так же продолжая болезненный свой путь.
Нас бьют, а мы крепчаем. Надежда есть всегда, оставив боль всю позади, найди что ты искала... В неумолимой тишине. Из горла доносились хрипы и не было такого времени в жизни, как этот момент, цепляясь за нитку жизни то что являлось именем и чувством одновременно не покидало не секунды.
Ветер
Ветер раздирал материал, задирал юбки, залетал в ворот, если же не мог так просто туда попасть то отгибал воротник вместе с шарфом и все равно каким то образом делал все что хотел. Даже тяжёлые, зимние куртки, не говоря уже о весенних, не спасали своих хозяев. Этот ветер не тот лёгкий летний хулиган, это свирепое чудовище, которое не успокоится пока не перевернет все к верх ногами... Даже в здании слышен его вой и грохот, здесь человек бессилен.
Наглый воробей
Как то я сидела на лавочке и ждала на автовокзале автобуса, думая о том как я буду есть жаренный орахис со вкусом шашлыка, рядом со мной, совсем недалеко стояла бабушка она ждала свой рейс. Нам в разные стороны - промелькнула мысль. Я каждый день езжу на автобусе, ведь мой дом в другом поселении, а место учебы здесь.... Так что я подумала что моя мысль верна, хотя если подумать то это не является должным доводом, ведь в той стороне много поселений, двести километров как никак, а моя остановка первая.
Чтож, я отвлеклась. Так о чем я... Почему я думала как я буду есть орахис? Потому что он жирный и там есть порошочек (это добавка для вкуса). Так что это все налипало и плохо оттиралось влажными солфетками, руки по прежнему остались бы липкими, это я знала по прошлому опыту. Как же быть... А я очень хотела этот орахис...
Я написала друзьям и спросила что же мне делать. Они посоветовали выгрызать из пакетика и есть без рук, но меня почему то смущала рядом стоящая бабушка, а ведь я не из стеснительных и меня не сильно волнует чьё либо мнение.
В итоге я открыла злосчастную пачку орахиса, после своих терзаний и стала есть... Как человек.
Так как в тот день был март, весна, вокруг было много воробьев. Они мылись в лужах, весело чирикали, но не подходили к людям и недоверчиво смотрели.
За этим всем я наблюдала как всегда в задумчивости.
И тут, что-то мелькнуло. Я опустила глаза. Это был воробей, он без страха прыгал рядом с мусоркой, которвюая была уж больно близка к людям, он сначала поклевывал шелуху от подсолнечных семечек, она была пуста.
Воробей посмотрел на меня, на то что я ем, и я могу точно поклясться, он прищурился и вдруг резко оживился. Стал заглядывать мне в глаза и подпрыгивать рядышком с моей ногой от какого-то нетерпения. Так обычно вели себя собаки, когда хотели играть или почуяв еду попрошайничали. Его поведение было вызывающим, так его собратья обычно не делают, он был слишком смелый, всем воробьям воробей!
Я бросила пару семечек орахиса. И воробей слегка от неожиданности как человек на двух лапах отпрянул и сообразив, схватив арахис с писком улетел. Он исчез так же быстро как и появился рядом с моей ногой, оставив в памяти лишь свой наглый взгляд. Взор снизу вверх, смелый, свободный и даже с надменностью, будто бы и нет между нами никакой разницы.
Не я гигант, а он.