155 В древней традиции Луна является дарителем влаги и господином водного знака Рака. Майер говорит, что umbra solis не может быть разрушена, если солнце не войдет в знак Рака, но этот Рак является "домом Луны, а Луна является повелителем влаги"[725] (соков плодов, растений и т. п.). В Aurora Consurgens II сказано, что она сама является водой[726], "щедрой кормилицей-росой"[727]. Рахнер в своей "Mysterium Lunae" показывает, насколько активно отцы церкви использовали аллегорию лунной росы при толковании благодати в церковных священных книгах.
И снова символизм отцов церкви оказал очень сильное воздействие на аллегории алхимиков. Луна выделяет росу или сок жизни. "Эта Луна есть сок воды жизни, которая скрыта в Меркурии"[728]. Даже греческие алхимики предполагали, что в луне содержался определенный принцип (ιην τηζ σεληνηζ όυσιάν), который Хрис-тианос[729] называет "ихором философов" (τά υγρά τόυ φιλόσόφόυ)[730]. Связь луны с солнцем, которой в античности уделялось очень большое внимание[731], прослеживается и в алхимии, хотя и с несколько иным звучанием. Как правило речь идет о том, что роса приходит с луны, но также и о том, что луна является aqua mirifica[732][733], которая извлекает души из тел или дает телам жизнь и душу. Вместе с Меркурием Луна брызгает своей влагой на расчлененного дракона и снова вызывает его к жизни, "дав ему возможность жить, ходить, бегать и менять свой цвет в соответствии с природой крови"[734]. Как омывающая вода, роса падает с небес, очищает тело и подготавливает его к приему души[735]; иными словами, она создает albedo, белое состояние невинности, которое, подобно луне и невесте, ожидает жениха.
156 Поскольку многие алхимики были врачами, то взгляды Галена наверняка повлияли на их идеи о луне и ее воздействии. Гален называет Луну "государем", который "справедливо управляет этим земным царством, превосходя другие планеты не в силе, но в близости". Он также возлагает на луну ответственность за физические изменения в здоровье и считает, что ее аспекты имеют решающее значение в диагностике.
157 Вековая вера в то, что луна способствует росту растений, привела алхимиков не только к заявлениям такого же рода, но и к забавной идее, что луна сама является растением. Так в Rosarium Солнце называется "большим животным", а Луна — "растением" [736] На алхимических картинах часто изображались солнечно-лунные деревья[737]. В "Super arborem Aristotelis", "круг луны" принимает форму аиста и садится на волшебное дерево у могилы Гермеса[738]. Гален[739] объясняет arbor philosophica следующим образом: "Существует некое растение, называющееся Лунатика или Берисса[740], корни которого содержат земные металлы, у него красный с черными прожилками стебель, а цветы напоминают цветы душицы; их тридцать и это количество соответствует продолжительности лунного периода (прибывание-убывание). Цветы эти желтого цвета"[741]. Лунатика называлась еще Лунарией, и ее цветам Дорн приписывал волшебную силу[742]. Кунрат пишет: "Из этого маленького соленого источника вырастает также дерево солнца и луны, красно-белое коралловое дерево нашего моря", которое и является этой самой Лунарией и "соль" которого называется "Luna Philosophorum et dulcedo sapientum" (сладость мудрецов)[743] В "Allegoriae super librum Turbae" лунное растение описывается следующим образом: "В лунном море[744] имеется растение-губка, обладающее кровью и сознанием [sensum][745] и напоминающее дерево, пустившее свои корни в море и не двигающееся с места. Если ты хочешь завладеть этим растением, то возьми с собой серп, чтобы срезать его, но хорошенько постарайся не допустить того, чтобы из него вытекла его кровь, ибо она есть яд Философов"[746].
727
"Consil. coniug.", Ars chemica, p. 57. Сходная идея высказывается и в "Rosinus ad Sarrat" (Art. aurif., I, p. 301): "Влага... из владений Луны". Макробий говорит: "Но имеются определенные качество... и природа в излучаемом ею свете, которые увлажняют тела и словно купают их в таинственной росе". (Saturnalia, lib. VII, cap. XVI.)
729
Это не настоящее имя, а прозвище, под которым был известен этот анонимный "христианский философ". Он считался современником Стефана Александрийского, стало быть, жил во времена правления императора Гераклия, в самом начале шестого века.
730
Он сравнивает его с "вечно бьющим райским источником". (Berthelot, Alch. grecs, VI, i, 2.) У Макробия (In somn. scip, , I, 11) Луна — это "изобретатель и создатель смертных тел", а (I, 19) "вегетативный принцип, то есть принцип роста, приходит к нам из совершенства луны".
731
Луна принимает души умерших (Hegemonius, Acta Archelai, ed. Beeson, p. 11). Душа приходит с луны: "Луна порождает душу... для воспроизводства человека". (Plutarch, "The Face of the Moon", 28, pp. 198f.) Дополнительный материал смотри у Capelle, De luna stellis lacteo orbe animarum sedibus.
733
"Ртутная вода луны" и "источник матери". См. "Rosinus ad Sarrat", АН. aurif., I, p. 299.
737
См. "Психология и алхимия", рис. 116 и 188. См. также солнечно-лунные деревья "Дома Солнца" в "Romance of Alexander": "Возможно, тебе захочется увидеть самые священные деревья Солнца и Луны, которые предскажут тебе будущее". (Hilka, Der altfranzosische Prosa-Alexander-roman, pp. 203f.).
739
Естественно, алхимический псевдо-Гален. Галену приписывают авторство "Liber Secretorum", к которому у меня, к сожалению, нет доступа.
740
Du Cange (Glossarium ad scriptores mediae et infimae Graedtas, Appendix, p. 38.). В травнике Табернамонтана (Krauterbuch, I, р. 408) пишется о Peganum sylvestre, которое Гален называет цюА.и, Hermelraute, и которое часто путают с болиголовом. Лекарство от эпилепсии и меланхолических фантазий, опьяняет и усыпляет подобно вину, используется в любовных отварах". Диоскорид (De medica materia, lib. Ill, cap. 46, p. 349) говорит, что Ruta sylvestris "в Каппадокии и Галатии, прилегающих к Азии землях, называется моли. Гален (De simlicium medicamentorum facultatibus, lib. VII, p. 491) утверждает: "Моли, Ruta sylvestris, обладает черным корнем и молочно-белыми цветами". Касательно "моли" см. Rahner, "Die seelenheilende Blume: Moly und Mandragora in antiker und christlischer Symbolik".
741
Aurora consurgens И, в Art. aurif., I, p. 222. "Желтые цветы" напоминают о "Чейри", волшебном растении Парацельса. См. infra, par. 698, и "Парацельс как духовное явление", пар. 171 и п. 7. В своем Labyrinthus medicorum (Sudhoff, XI, p. 205) Парацельс упоминает о Лунатике: "Итак, в Лунатике содержится вся луна, не зримо, но в духе".
742
Он называет эти цветы "наиболее знакомыми философам". "Congeries Paracelsicae", Theatr. chem., I, p. 581.
744
Я не смог найти аналога выражению "maris Luna". "Море" всегда обозначает раствор, то есть aqua permanens. В нем Солнце купается, в него оно погружается или в нем тонет, зачастую делая это в одиночестве. Как было показано выше (п. 157), аналогом Луны в купели является Диана, но она никогда не тонет в своей купели, поскольку сама является водой.
745
"Spongia" означает не только "губка", но также и "пемза", которая обладает такой же пористой структурой. Так в "Liber quartorum" (Theatr. chem., V, p. 190) говорится: "Но то, что является парообразным или нежным, в этих местах сохраняется только посредством твердого тела... и потому субстанции, подобные губке, окружены камнем". Вероятно, Милйус (Phil. ref., p. 107) имеет в виду это место, когда пишет: "Солнце и Луна должны быть философски сожжены первой водой, чтобы тела могли открыться и стать губчатыми и нежными, и вторая вода могла с большей легкостью проникнуть в них". Руланд (Lexicon, p. 300) перенимает у Диоскорида (De medica materia, lib. V, cap. 96, p. 625) деление губок на мужские (один из видов которых называется tragos, "козел") и женские особи. Их пепел использовался, как вяжущее средство. Руланд приводит слова Авиценны о том, что у губок есть "душа", под которой он, скорее всего, подразумевает испарения, выделяемые ими при нагреве. Но для алхимиков "anima" всегда имела особое значение, формулируемое Авиценной следующим образом: "Высшая часть является душой, которая ускоряет белый камень и дает ему новую жизнь". Руланд подчеркивает, что губки обладают "пониманием" (intellectum), поскольку они съеживаются, заслышав шум или почувствовав прикосновение. Он считает губку "зоофитом, не животным, и не растением, а существом третьей природы".