Что касается того, каким образом сын человеческий (filius hominis) порождается философом и создается плод девы, то тут необходимо, чтобы он был поднят над землей и очищен от всего земного; тогда он целиком поднимается в воздух и превращается в дух. Таким образом, слово философа становится делом: Он восходит с земли на небеса и обретает силу Верха и Низа, и отбрасывает свою земную и нечистую природу"[1117].
Это полное отождествление lapis с "сыном человеческим", конечно, должно закончиться его восхождением. Но это противоречит первоначальной и широко распространенной концепции lapis, как раствора или лекарства, которое имеет смысл и ценность только в том случае, если применяется к примитивным субстанциям дольнего мира. Горнему миру никакое лекарство не нужно, поскольку он и так не подвержен разложению. Искупитель, который возникает из материи и возвращается в материю, постепенно становится непредставимым. Те, кто полностью отождествили lapis с Христом, прекратили работать в лаборатории, а те, кто предпочли лабораторную работу, постепенно отказались от загадочного языка.
296 Восхождение и нисхождение, возвышенное и низменное, верх и низ представляют эмоциональное осознание противоположностей, и это осознание постепенно ведет, или должно привести, к их равновесию. Этот мотив часто встречается в сновидениях в форме подъема или спуска с горы, с лестницы, в лифте, воздушном шаре, самолете и т. д. [1118]. Это соответствует борьбе между крылатым и бескрылым драконом, то есть уроборосом. Дорн описывает этот мотив и как "циркулярную дистилляцию"[1119] и как "алхимический сосуд", который должен быть сконструирован по образу и подобию естественного сосуда, то есть иметь форму сферы. По версии Дорна, это раскачивание между противоположностями, это перескакивание от одной крайности к другой означает пребывание внутри противоположностей. Противоположности становятся сосудом, в котором то, что когда-то было одной вещью, а теперь является другой, плавает и вибрирует, так что это болезненное состояние подвешенности между противоположностями постепенно превращается в двухстороннюю деятельность точки в центре[1120]. Это и есть "освобождение от противоположностей", "нирвана" индуистской философии, хотя это не философское, а, скорее, психологическое развитие. В "Aurelia occulta" эта мысль выражена словами дракона: "Многие из одного и один из многих образуют славную линию, я поднимаюсь от низшего к высшему. Самая низкая сила всей земли соединена с самой высшей. Стало быть, я — Един и Многие находятся внутри меня"[1121]. Этими словами дракон ясно дает понять, что он является хтоническим предтечей самости.
ж. Путешествие по Планетным Домам
297 Теперь, вернувшись к путешествию Михаэля Майера к семи устьям Нила, которые обозначают семь планет, мы привнесем в эту тему более глубокое понимание того, что алхимики понимали под восхождением и нисхождением. То было освобождение души от оков тьмы или бессознательного; восхождение к небесам, то есть расширение сознания; и, наконец, возвращение на землю, то есть в суровую реальность, в форме раствора или целебного напитка, наделенного высшими силами. Что это значит с психологической точки зрения, можно было бы ясно увидеть в Нурпеrotomachia[1122], если бы это значение не было погребено под массой вычурных подробностей. Поэтому следует предупредить читателя, что вся первая часть книги представляет собой описание восхождения сновидящего в мир богов и героев, его посвящения в тайну Венеры, за которым следует просветление и полуапофеоз Полифила и его Полии. Во второй, меньшей по объему, части это событие приводит к разочарованию и охлаждению между любовниками, кульминацией которого является осознание того, что всего это был лишь только сон. Это нисхождение в смерть, в реальность повседневной жизни, и так и неясно, сумел ли герой "сохранить в тайне природу небесного центра, которую он обрел в ходе своего восхождения"[1123], что весьма сомнительно. Тем не менее, его восхитительное путешествие оставило нам психологический документ, который является идеальным примером хода и символизма процесса индивидуации. В нем дышит если не язык, то дух алхимии, который проливает свет даже на самые сложные загадки и самые страшные тайны Мастеров[1124].
1120
Этот мотив часто встречается в мандалах, которые рисуют пациенты. Находящееся в центре существо представляется либо трепещущей птицей, либо пульсирующей кистой или сердцем. (В патологии мы говорим о "аурикулярном биении".) Тот же самый мотив принимает форму концентрических колец (смотри "A Study in the Process of Individuation", Рис. 8) или расходящихся от центра волн (Рис. 3).
1124
Подробный психологический анализ этого текста смотри в Fierz-David, The Dream of Poliphilo, pp. 57ff.