316 Aqua pontica (или aqua permanens) очень похожа на крестильную воду Церкви. Главная ее функция — это омовение, очищение грешника, аналогом которого в алхимии является "Iato", нечистое тело[1152]; отсюда и часто повторяемое высказывание, приписываемое Elbo Interfector[1153]: "Отбелите lato[1154] и разорвите книги, чтобы ваши сердца не разорвались на кусочки"[1155]. В Rosarium омовение[1156] lato имеет несколько другую форму: оно очищается не водой, а "Азотом и огнем"[1157], то есть имеет место некое крещение огнем, который часто является синонимом воды[1158]. Католическим эквивалентом этого процесса является обряд погружения горящей свечи в купель, в соответствии с Евангелием от Матфея 3:11: "Он будет крестить вас Духом Святым и огнем"[1159]. Алхимики не колеблясь назвали процесс трансформации "крещением". Так, в "Consilium coniugii" говорится: "И когда мы будем крещены в золотой и серебряной купели, и дух нашего тела взойдет к небесам вместе с отцом и сыном, и снизойдет снова, тогда наши души вновь оживут и мое животное тело останется белым, то есть телом луны"[1160]. В этой сентенции речь идет о Солнце и Луне. В Aurora consurgens я обнаружил три вида крещения: "водою, кровью и огнем"[1161], то есть христианские идеи были непосредственно перенесены на химический процесс. То же самое можно сказать и об идее, что крещение есть погружение в смерть, отраженной в Послании к Колоссянам 2:12: "... быв погребены с Ним в крещении, в Нем вы и совоскресли...". В своей Таблице Символов Пенот[1162] соотносит "луну, духов и призраков мертвых (Manes et Lemures), и богов преисподней" с "загадкой крещения", а соответствующей стадией opus является solutio, которое означает полное растворение несовершенного тела в aqua divina, его погружение, умертвление[1163] и погребение. В могиле происходит разложение, и сопровождающий его мерзкий запах и является вонью могил[1164]. Мотив заточения в подземном царстве присутствует в греческой алхимии, в трактате Комария: "Запри их (субстанции) в Аиде"[1165]. Упоминание о новом рождении в водах (κλυδωνες) Аида и в могиле мы находим и у Кирилла Иерусалимского: "Этот спасительный поток есть и твоя гробница, и твоя мать"[1166], и у святого Августина: "Вода, словно смерть, тянет его в могилу; Святой Дух, словно новое рождение, поднимает его к небесам"[1167].
317 В трактате Октана[1168] говорится, что при приготовлении (ϋδερθέίον) сосуд с ингредиентами должен быть погружен в морскую воду, и тогда святая вода обретет совершенство. Она, так сказать, созреет в утробе морской воды. Текст гласит: "Эта [божественная] вода делает мертвых живыми, а живых мертвыми, она освещает тьму и гасит свет, сгущает [δράσσεται] морскую воду и заливает огонь". Поскольку упоминания об этой волшебной воде встречаются уже в самых древних текстах, то ее истоки следует искать скорее в язычестве, чем в христианстве. В самом древнем из известных нам китайских трактатов (142 г.н.э.) содержится такая же идея божественной воды: она — это "жидкий жемчуг" (ртуть) и божественный "чи", то есть "воздух, дух, эфирная субстанция". Различные субстанции сравниваются с "обильными весенними дождями"[1169] и это напоминает "благословенную воду"из трактата Комария, которая приносит с собой весну[1170]. Извечное использование воды во время жертвоприношений и большое значение, которое она имела в Египте, где зародилась западная алхимия, также могли оказать серьезное влияние на связанный с водой символизм более позднего периода. Народные представления и суеверия, описание которых мы находим в Магическом Папирусе, также могли внести свой вклад; нижеследующие слова вполне могли быть взяты из алхимического трактата: "Я есть растение, называющееся Баис, я струйка крови..., кустик на краю бездны[1171]... Я — священная птица Феникс[1172]... Я — Гелиос... Я — Афродита... Я — Кронос, который принес свет... Я — Осирис, названный водою, я — Исида, названная росою, я — Эсенефис, названный весною"[1173]. Персонифицированная (ΰδερ θέίον) вполне могла выражаться подобным образом.
318 Результатом христианского крещения являются смывание греха и принятие новообращенного в Церковь, как в царство Божие на земле, освящение и новое рождение (милостью Божьей) окрещенного, а также наделение его "неотъемлемым характером". Результат действия aqua permanens не менее волшебен. В "Gloria Mundi" говорится: "Тайной каждой вещи является жизнь, которая есть вода; ибо вода растворяет тело в духе и извлекает дух из мертвых"[1174]. Растворение тела в духе, превращение его в летучую субстанцию или его вознесение, с химической точки зрения соответствует его испарению, или, по крайней мере, изгнанию из него подверженных испарению ингредиентов, типа ртути, серы и т. д./ С психологической точки зрения этот процесс соответствует осознанию и интеграции содержимого бессознательного. Содержания бессознательного прячутся где-то в теле человека, подобно многочисленным демонам болезни, которых невозможно поймать, особенно когда они дают толчок к появлению физических симптомов, органические причины которых не могут быть установлены. Извлеченный из тела "дух" — это, как правило, дух Меркурий, который, как и anima mundi, скрыто присутствует во всех вещах. Из следующего же предложения становится ясно, что речь идет о соли: "Вот та вещь, которую мы ищем: в ней содержатся все наши секреты". Однако соль "порождается Меркурием", так что соль является синонимом таинственной субстанции. Она также играет важную роль в католической обрядности: ее благословляют и добавляют в святую воду, а во время церемонии крещения несколько кристалликов освященной соли вкладывают в рот новообращенному со словами: "Прими соль мудрости: да поможет она обрести тебе вечную жизнь".
1154
Отбеленное lato тождественно "кристаллической соли". (Khunrath, Hyl. Chaos, p. 197). Lato — это тоже таинственная субстанция, но она обладает отрицательным характером. Милиус говорит: "Lato — это несовершенное желтое тело, состоящее из Солнца и Луны: когда вы отбелили его, а потом вернули ему его первоначальную желтизну, вы снова получили lato... Тогда вы прошли через дверь и оказались в начале искусства". Это prima rnateria lapidis в состоянии vilitas, "примитивности", из которого возникает "драгоценнейшая жемчужина". (Phil. ref., p. 199). Похоже, что этот отрывок взят из "Consil. coniug.", Ars chemica, p. 134. Lato — это "черная земля" (ibid., p. 80, а также р. 39). По мнению де Канье, lato имеет какое-то отношение к electrum. Сравни с Lippmann, Entsethung und Ausbreitung der Alchemie, I, p. 481.
1155
1[Dealbate Latonem et libros rumpite, ne corda vestra corrumpantur". В Ros. phil. это высказывание взято из Гербера, но с неточностью — "ге-ponite" вместо "rumpite".
1156
Омовение (ablutio) алхимиками понималось, как дистилляция (distil-latio). Сравни с Mylius, Phil, ref., p. 35.
1157
Цитата из Гермеса: "Азот и огонь очищают lato и устраняют из него черноту". (Art. aurif., II, p. 277).
1159
Связь символического огня с крещением особенно ясно выражена в гимне святого Романа, "De theophania": "Я вижу его посередине бурного потока, его, кто однажды появился как роса в пламени посреди трех мужей [Книга пророка Даниила 3:24f], и теперь огонь сияет в Иордане". Pitra, Analecta sacra, I, p. 21.
1163
Классическим примером этого является разложение Габриция в теле Бейи на "атомы" (paries indivisibiles). Ros. phil. в Art. aurif., II, p. 246.
1165
Это место в тексте находится в плохом состоянии. Авторство данного отрывка, как правило, приписывается Стефанию и встречается он не только в трактате Комариоса (Berthelot, Alch. grecs, IV, хх, 13, строчки 17 и 20), но также и у Зосима (III, ii). Сомнительно, чтобы Стефаний (7-й век) выражался так старомодно. На самом деле, эта мысль принадлежит Комариосу, в трактате которого она выражается и другими словами, в главе 10, строчка 22 и далее: "Волны сокрушат их (субстанции)... в Аиде и в могиле, в которой они лежат. Но когда могила будет открыта, они выйдут из Аида, как новорожденный из утробы".
1171
"вода бездны", упоминается в трактате Кристиана, "Создание Волшебной Воды". (Berthelot, VI, v, 6, строчка 12).
1172
Вероятно, самое первое упоминание о фениксе мы находим у Зосимы (Berthelot, III, vi, 5), в трактате которого в цитате из Октана говорится о "медном орле, который спускается с неба в разгаре весны и купается в ней каждый день, тем самым обновляя себя".
1174
Mus. herm., p. 262. (Waite, I, 211). Это мнение вложено в уста "Сократа", и более-менее соответствует Sermo XVI в Turba .