А вывезти кто-то хотел. Не только соболей, но и несколько дорогих вещей, возможно, краденых. Таковы, например, кресты — золочёный и перламутровый. Они слишком роскошны для простого попа, да и нет среди находок других следов попа — ни утвари, ни облачения. Есть две складные иконы, но это обычные дорожные вещи состоятельных мирян.
Главное же — воровской выглядит масса мехов. Будь она законной, дешевле бы и проще уплатить пошлину, чем затевать очень дорогую и опасную поездку в Ледовитое море. И велика добыча для небольшой группы охотников: шкурок больше тысячи (см. Прилож. 2).
Какие же люди там были? Несколько фигур хорошо видны.
Прежде всего, это упомянутый московский служилый (он мог быть владельцем и денежной казны, и «грамоты»). Вряд ли он был тем же, кто хотел вывезти пушное богатство — слишком различны масштабы их дел: один накопил три десятка рублей в центральной России, а другой раздобыл на несколько тысяч рублей соболей в сибирской тайге и решил их вывезти.
Желавшим вывезти был, возможно, обладатель атаманской булавы. Он мог быть сам владельцем сокровищ, а мог быть всего лишь стражем некоего богача или приказчика. «Воровских казаков» тогда на севере Сибири хватало (см. Прилож. 2), но наши путники отличались от них необычным видом — прежде всего, богатой одеждой, не подходящей их делу и климату, и новейшими ружьями, кремнёвыми. Кто-то из них играл в шахматы, кто-то торговал иностранным товаром и носил иностранную обувь — вот ещё одна колоритная фигура. Возможно, иностранцев было несколько.
Если, как все признают, путники прибыли к местам наших находок морем (а не с берега в лодках), то надо признать, что среди них были опытные мореходы — иначе недалеко бы они уплыли. Однако образ морехода никак не вяжется с образами московского служилого и атамана (ни казачьего, ни разбойного). Вернее, что мореходами была ещё одна группа людей.
Сложней с коренными таймырцами — зачем им в Ледовитое море? Незачем, но их легко обмануть, наняв на якобы недолгую поездку в качестве слуг и проводников, притом за хорошую плату европейскими товарами. Такой обман мы увидим далее, в Повести. Возможно, однако, и иное.
Дело в том, что песец и соболь добыты порознь, ибо вместе они нигде не водятся. К тому же песец на порядок дешевле соболя, и охотники на них разные, как и покупатели. Либо на кочах поместились две «воровских» казны (соболья и песцовая), либо, что вернее, вторая законно принадлежала таймырцам. Это реально, так как до 1640-х годов песцов брали в ясак мало и неохотно (с жителей тундры предпочитали брать в ясак выделанные оленьи шкуры), поэтому таймырцы, если добыли гору песцов, думая их продать, могли оказаться ни с чем и стремились любым путем попасть туда, где продажа возможна.
Что касается женщины, то, как уже писали многие, она была, вернее всего, чьей-то женой и выбор имела небогатый — потерять мужа либо плыть с ним. Но могла быть и ясыркой (пленной рабыней). В Очерке 5 мы узнаем, что в Восточной Сибири предводители отрядов нередко плавали с ясырками. А самой известной ясыркой была персидская княжна (или царевна [Голландцы…, с. 55]), которую в пьяном угаре утопил Степан Разин в Астрахани.
Как в море оказались вместе атаман, мореходы, заморский торговец, московский служилый и жители тундры, примерно ясно: все они были вынуждены собраться воедино, чтобы вырваться из места, где их трудности не решались — одни (поморы, иностранцы) рвались домой, другие спасти сокровища, третьи заработать. Но кто из них владел мехами? Откуда и куда они плыли? Неясностей много, фактов мало, и остаётся попробовать метод, уже применённый в Очерке 1 — сопоставить загадки и решать их вместе. Как и там, не будем отстаивать единственный вариант, а будем искать истину в форме выявления упомянутого выше ядра явления, то есть искать то общее, что присутствует во всех вариантах, какие согласны с фактами.
Проехать незамеченной, с грузом, такая ватага не могла: путей было мало, и на каждом власть стремилась поставить острог или зимовье сразу же, как только о нём становилось известно. Но ведь ватага проехала и попала в море, так что надо пытаться понять, как именно. Точно мы этого никогда не узнаем, однако нужно и можно выяснить спектр возможностей, и он невелик.
Основных предположений о пути ПСФ было высказано до сих пор два: наши герои приплыли к местам находок по морю либо с юга, мимо мыса Фаддея (южный путь), либо с севера, мимо мыса Челюскин (северный путь). У обоих предположений есть по нескольку вариантов, но никто, кажется, не спросил себя: мог ли быть третий путь, не с моря? О нём скажу далее.