Самое первое, что я помню, это, что я стою на дороге. Движение остановилось, а народ куда-то стремительно бежит. Водители выходили из своих автомобилей и осматривали повреждения. Кто-то в недоумении чесал затылок, кто-то звонил куда-то, кто-то ругался и искал виноватых. Но основная часть народа бежала к одной единственной машине. Как в забытьи, я тоже пошел за бегущей толпой. Человек десять подхватило бежевый автомобиль и перенесло его на несколько метров назад. У меня мелькнула мысль, — так делают, когда хотят освободить кого-то из-под машины. И точно, после того, как легковушка была перенесена, я увидел, что под ней кто-то лежит. Народ загалдел, кто-то вскрикнул, некоторые достали телефоны и стали снимать лежащего на камеру и ни один не решился проверить пульс.
— Вот идиот! — возмущался один водитель, — куда он полез?! Вы же видели, он сам полез. Больной.
— Это все из-за него! — поддержал его другой.
— Его кто-нибудь знает?
— Эй, уберите отсюда детей!
— Вот не повезло.
Голоса раздавались то тут, то там.
Человек лежал в неестественной позе. Его лицо было повреждено и окровавлено. Я помню, что даже пожалел, что не видел, как сбили этого бедолагу. Не слабо же ему досталось, наверно. Что-то в его внешности сразу показалось мне знакомым. Может, я его знаю? И вдруг произошло то, что невозможно передать никакими словами — в лежащем человеке я начал узнавать… себя! В какой-то мере этому способствовала моя одежда и сумка на плече, которые я узнал в первую очередь. Моей первой реакцией в этой ситуации — был шок. Я не мог поверить своим глазам. Люди часто говорят — Я не верю своим глазам! Но для них это только крылатая фраза, зачастую лишенная смысла. Но тогда я действительно не поверил своим глазам. Но ведь это не естественно для нас — человек в этой жизни привык верить своим глазам. «Пока не увижу, не поверю», — говорил апостол Фома. В результате человека может охватить какой-то ступор, какое-то раздвоение личности. Я узнаю себя там, но и здесь тоже ощущаю себя. Сознание судорожно пытается как-то примирить непримиримое, найти какие-то объяснения этой парадоксальной ситуации, придумывает двойника или кого-то похожего на себя. Но что-то, какое-то внутреннее чутье настойчиво твердило, что там лежу я сам.
— Кто-нибудь вызовете скорую!
— Он живой вообще? — спросила какая-то женщина.
Этот вопрос произвел на меня сильное впечатление. Я уже тогда был верующим, может быть не настолько ревностным, как надо было, но в Бога я верил, иногда бывал в храме и принимал участие в таинствах. Но все равно мысль о смерти ошеломила меня. Я ощущал себя живым — настоящим. Я все видел и слышал, причем, гораздо четче и яснее, чем раньше, и вдруг кто-то сомневается в том, жив ли я!? Но именно этот момент и заставил меня засомневаться и призадуматься. А ведь действительно, я слышал все, что говорили обо мне. Причем, не только рядом стоящие, но и отдаленные. Мне показалось, что я слышал даже их мысли обо мне. Это было настолько ново, что я не мог не признать, что что-то во мне определенно изменилось.
— Так вот она какая, смерть! Боже правый, это невозможно! — подумалось мне. Я находился в шоке и все еще пытался взять себя в руки. Вдруг я заметил в толпе Сашу. Он держал руками голову и круглыми остекленевшими глазами смотрел на меня мертвого. Было видно, что он тоже в шоке. В этот момент кто-то сзади прошел сквозь меня. Я вздрогнул и непроизвольно потрогал себя руками. Я ощутил себя и не сомневался в реальности своего существования, но когда попытался прикоснуться к рядом стоящим, у меня это не получилось. Я был изолирован от них, находился как бы в другом измерении, недоступном для живых. Мысли путались, и все эти обстоятельства совершенно выбили меня из привычной колеи.
— Что же дальше? — подумалось мне, — что теперь будет? А как же работа, учеба, зачеты? Я не мог поверить, что вот так разом рушились планы всей моей жизни. Что же это за жизнь!? Почему она такая хрупкая?! — недоумевал я. А как же мама?! Мысль о маме напугала меня по-настоящему. Ей предстоит узнать о моей смерти. Она будет плакать. Как она перенесет это, как будет жить одна?
Эти мысли так сильно увлекли меня, что я вдруг оказался дома. Дорога с разбитыми автомобилями и людьми, записывающими на видео мою смерть, исчезли, а я был в своей квартире. Я знал, что она сейчас завтракает и как всегда смотрит свою любимую передачу. Так и было. Мама сидела за чашкой кофе и смотрела телевизор. Мне было так обидно, ведь перед уходом я даже не попрощался с ней. А ведь я всегда это делал. Только не сегодня. И теперь мне остается лишь сожалеть о том, что я забыл или не исполнил по каким-то другим причинам. Я смотрел на нее и думал, сколько всего я не успел или не захотел сделать. Перед моими глазами вдруг всплыли моменты из жизни, когда я вел себя эгоистично, неуважительно и даже кричал на нее. А ведь я даже не замечал этого! Я с ужасом осознавал, что грубость, крик, раздражение или что-то подобное для меня было нормой. Только сейчас мне во всем своем кошмарном обличье открывалась вся мерзость моего поведения. Только сейчас я видел детали, которые считал за ничто, но которые, на самом деле, решали все. Каким же я был слепцом! Я ощущал себя ничтожеством. Из-за раскаяния о напрасно потраченном времени мне хотелось разрыдаться.