— А кто-нибудь из них есть сейчас здесь?
— Вон тот, что справа у стены сидит, с лысиной и в рваном кожаном дублете, — Кривозуб.
Кабатчик уже начал волноваться.
— Где Ген живет?
Богатей прокатил золотую монету между костяшками пальцев прямо перед носом знатока городских отбросов.
— Где-то на улице Истопников, в пригороде, — сглотнул слюну тот.
Джиалло подбросил сверкающий солид в воздух, поймал и протянул кабатчику.
— Благодарю, милейший.
— Вы бы не светили здесь золотом, ваша милость. — Монета вмиг исчезла в складках одежды.
— Неужели… неужели мне что-то угрожает? — Голос «павлина» предательски дрогнул.
На лице его появилось сначала недоумение, а затем страх, он затравленно огляделся и втянул голову в плечи. Люди в кабаке оживились как по команде, начали вставать, многие искренне улыбались, одновременно доставая ножи.
— Хе-хе, нет, ну что вы, что вы, — оскалился хозяин и попятился назад, за стойку.
Первый же подошедший бандит без слов ткнул гостя снизу-вверх ножом в живот. Денежный мешок согнулся и обхватил своего убийцу руками за плечи.
— За что?! За что ты лишаешь меня жизни, брат? За эти жалкие кусочки металла? Ужель это цена человеческой жизни?! — патетически прокричал зарезанный.
Разбойник философского посыла не уловил и ткнул его еще раз — уже в бок — и только теперь понял, что нож не вошел в плоть, а наткнулся на кольчугу. Джиалло врезал неудачнику коленом в пах и забрал клинок.
— Люди, остановитесь! Где же ваш разум?! Ведь вы не звери! Почему мы не можем договориться?! — возопил он, явно переигрывая или, что скорее, превращая трагедию в фарс.
Следующий головорез отшатнулся и завалился на подступающих коллег, зажимая перерезанное горло.
— Ну, вот и результат — драма из пустяка! А ведь он чей-то отец, муж, брат, а быть может — свекр!!! — валял дурака «павлин», искусно вращая в руке трофейный бандитский косарь.
Вторая рука поднялась вверх в знаке благословения.
— Одумайтесь, несчастные!! — подтолкнул он глупцов к краю пропасти.
— Ах ты, падаль, издеваешься?! — догадался один из бандюков. — А ну-ка, навались!
Руконогий монстр с оскаленными бородатыми лицами и острыми железками надвинулся со всех сторон, обхватил, облапил жертву, как делал уже не раз, и потянулся к глазам, к горлу, к уязвимым частям тела. Однако ж чудище встретило не менее жестокого, но более умелого противника. За долгую жизнь Джиалло побывал в подобных переделках сотни раз и сейчас, вспарывая животы и выбивая глаза алчным людишкам, лишь наслаждался очередным приключением. Не то чтобы он был жестоким, просто действовал зеркально, что не мешало, однако, получать удовольствие от процесса. Вскоре все посетители кабака легли на пол, кто на время, а кто навсегда.
— Ух, ребята, а с вами еще веселее, чем с морячками, — похвалил он бесчувственные тела.
Углядев движение около двери справа от стойки, метнул нож, и тот вошел в старые доски по рукоять.
— Милейший, погоди, не уходи, — окликнул гость кабатчика, порывавшегося уползти через кухню.
Тот замер.
— Закрой дверь в свой клоповник и утащи живых в подпол. Так где же Кривозуб?
Найдя нужного бандита живым, Джиалло улыбнулся и стал приводить того в чувство.
— Кривозуб, дружище, как твое настоящее имя? — спрашивал он некоторое время спустя.
— Не помню, господин.
— Это как?
— Все зовут меня Кривозубом, и сам я так называюсь. Давно уже.
— Ну а мама тебя как называла?
— Я сирота, ваша милость, и матери не помню.
— Та-ак… — протянул Джиалло.
Он поставил на место опрокинутый в пылу борьбы стол, придвинул к нему лавку и сел поудобнее — закинув ногу на ногу и откинувшись спиной на стену.
— Хозяин! Лучшего вина мне! Себе с Кривозубом тоже чего-нибудь плесни. А ты, — обратился он к приятелю Гена, — вспоминай и рассказывай сначала — с самого раннего детства.
И разбойник, сперва запинаясь, но с каждым глотком и словом все более уверенно, начал свою историю. Так уж вышло, что повествование это оказалось о тяготах, невзгодах и обидах. Мрачный мир изнанки человеческого общества — вскользь брошенного оскорбления, равнодушия и ограниченности — не отпускал того, кому не посчастливилось в нем очутиться. Не удивительно, что через пару часов главный герой рассказа уже рыдал, изредка сморкаясь в рукав. Кабатчик тоже смахивал слезу, а Джиалло удивленно покачивал головой.