— Как именно?
— Что тут пояснять — та мощнейшая дезинформация, которая обрушилась сейчас на вас — это и есть информационная война. Разве нет? Информация, имеющая целью разрушительные действия благой быть не может.
— Всё так. Но ведь я не повёлся на большинство того, что мне было сказано.
— Тут можно было бы тебя немного и похвалить. Возможно, и ещё кого-то, однако делать этого я не стану. Вы не смогли своевременно оказать должное сопротивление в информационной войне против вас, а потом, когда власти уже перешли к силовым методам, не так и важно, насколько ты веришь или нет — ты уже подчинён. Есть что-нибудь эластичное? — внезапно переключился на инструменты искатель.
— Резинка где-то была. Пойдёт?
— Да не всякая. Плотная нужна.
— Слушай, — внезапно воодушевился механик, — могу дать старый приводной ремень — это должен быть достаточно и прочный, и эластичный материал. И вроде резиновые пластины оставались. Сейчас дойду.
Механик поднялся со стула и открыл дверь на террасу. В тот же момент искатель снова увидел вспышку света. На этот раз он скорее разозлился на частые припадки, нежели почувствовал дискомфорт. Но через секунду понял, что источник света — не галлюцинация, а фары подъехавшего к дому автомобиля. Вскоре послышался скрип калитки, а вслед за ними — приглушённые шаги и голоса.
Глава 8. Механик: под гнётом вербовки. Часть 1-1
Калитка хлопнула, и сразу после этого шаги стали приближаться всё стремительнее. Уже было слышно, как топчутся около входной двери перед террасой.
На механике не было лица. Сам он внутренне невероятно напрягся, но никаких действий предпринять не мог — настолько убийственным для ума был ступор, в который он впал.
— Мне надо быстро спрятаться, — вывел его из оцепенения искатель. — Срочно! — громко прошептал, почти прошипел боец, хищно вытянувшись в направлении собеседника.
Механик, замешкавшись на секунду, отскочил от стола, и пробежал немного вглубь комнаты, к арке, соединявшей эту комнату с другой. Перед аркой он остановился и, резко пригнувшись, дёрнул за металлическое кольцо квадратной крышки со следами вытертой краски. Взору искателя открылся вход в тёмное подполье. Старенькие обшарпанные и посередине будто выеденные ступеньки тонули в темноте уже начиная с третьей.
Раздумывать было некогда и, не тратя времени на вопрос, где здесь включается свет, искатель быстрым движением прыгнул к спуску в подполье и практически скатился пятками по ветхим ступенькам. Коснувшись земли, он пригнулся, оглянулся назад, задрав голову кверху так, чтобы в поле зрения был механик, и отмахнул рукой, давая знать, что крышку подполья уже можно закрывать. Одно мгновение, стук тяжёлой крышки об пол — и всё вокруг погрузилось уже в абсолютно непроглядную тьму — почти такую же, как на улице, когда разбирать дорогу приходилось инстинктивно. На голову посыпалась мелкая пыль, а лицо ощущало мелкие противно-щекотливые паутинки, которые так и норовили прилипнуть к ноздре, к шее — к любому участку тела, где ощущается зуд.
Наверху хлопнула дверь — из подвала этот звук ощущался очень громко, короткое эхо от которого за секунду грохнуло по всему помещению низкого подвала.
— Код ситуации безмятежность! — робко, торопливо, но, вместе с тем, повысив громкость на последнем слове фразы, сказал механик. По едва уловимому скрипу половиц даже можно было ориентировочно вычислить, где стоит механик, и искатель даже вполне представлял его позу, выражавшую испуг и растерянность.
— Код ситуации здесь явно не «безмятежность», — с угрозой в голосе сказал один из заявившихся в дом. — К тебе уже несколько часов назад вышел наш человек, и вот я открываю твою калитку — и что? Его труп валяется у тебя во дворе.
— Я сейчас всё объясню, — приглушённые голоса звучали вполне отчётливо, а скрип половиц даже не мешал разбирать слова, только нагнетал тревогу и напряжение. Искателя не покидало ощущение, что напряжённый диалог вот-вот обратится другим конфликтом — с жёстким применением физической силы. Учитывая силовое, численное и психологическое превосходство врага, становилось очевидно, что иначе, как избиением или, в худшем случае, пыткой, это столкновение назвать будет трудно.
Наверху раздались шаги, постепенно немного отдаляющиеся слева направо, а затем по мозгам царапнул жуткий резкий скрип — вероятно, один из штабных пододвинул стул. После непродолжительной паузы, во время которой тишина стала настолько пронзительной, что искателю даже пришлось сдерживать дыхание, диалог возобновился.