Из наездниц в труппе Никитиных тех лет были Клара Гамсакурдия, Лидия Соколова, Калина Есаулова, Бишет — жонглерша на лошади.
Среди клоунов преобладали музыкальные клоуны (Джерети Билли, Танти, братья Костанди, Том-Жак, Миавские, работал Том Беллинг — сын). Был клоун с дрессированными животными — Лавров.
Реприз-клоун Бабушкин работал специально во время выездов наездниц. Затем были три пары клоунов: Иванов и Александров, Тимченко и Фердинандо[24], Алыперов и Бернардо. Музыкальными клоунами в полном смысле этого слова были Миавокие и Том-Жак. У Тома-Жака было много оригинальных инструментов. Билли Джерети и Костанди работали с успехом, но это были скорее клоуны-эксцентрики.
Клоуна Лаврова публика любила. У него были бесподобный дрессированный кабан, собаки, петухи.
Особенным успехам пользовался номер с гармошкой, спрятанной в сапоге. Лавров часто поступал нечестно, занимался тем, что в литературе называется плагиатом. Увидит на репетиции какой-нибудь новый номер или прием и старается выступить с этой ему не принадлежащей новинкой раньше автора. Том Беллинг работал «рыжим» и в то же время прекрасно ездил верхом и жонглировал на лошади. Братья его Губерт и Клименс посылали ему из-за границы разные новинки. Работа Джерети Билли и Танти была очень интересна, Танти был высокого роста, а Билли маленького, говорил как ребенок, хорошо танцовал и был очень смешным на вид. Особенно удачно оба они выступали в пантомимах.
Большим успехом у публики пользовались братья Костанди. Они работали как акробаты, участвовали в интермедиях, давали музыкальные номера, исполняли очень интересную акробатическую сценку «Трубочист и повар».
На манеже была сделана кухня с трубой. Стоял большой стол. Повар готовил обед. Из трубы неожиданно вылезал трубочист. Повар пугался. Трубочист его успокаивал и предлагал проделать несколько акробатических упражнений. Упражнения проделывались на столе. В это время загоралась кухня. Трубочиста подбрасывали вверх, и он попадал на трубу, лил туда воду, случайно обливал повара, и начиналась погоня друг за другом в кухню и из кухни, причем кухня была вся на шарнирах, и, бегая, очень удобно было влезать наверх, проваливать ся, появляться в неожиданных местах и т. д.
Сценка эта была прекрасно оформлена и шла в таком быстром темпе, что оба артиста кончали ее и уходили с манежа, едва дыша.
В цирке Никитиных было много номеров аттракционного характера.
Четыре артиста Лупо давали номер «Воздушный полет». Под куполом цирка был устроен воздушный турник, и на этом турнике все четверо проделывали одновременно очень сложные эволюции. Работали они так ритмично и в такт, что казались заводными.
Таков был цирк Никитиных.
Вскоре труппу разделили. В Царицын поехал Петр, а Аким остался в Астрахани. Начались гастроли. Странно теперь вспомнить, что в третьем отделении показывали «туманные картины». Полотно смачивали водой, и на нем отпечатлевались разные виды, раскрашенные картинки и т. д. Под конец показывали карикатуры. Через несколько дней в программу ставили «живые-картины» и показывали приблизительно то же самое.
Из гастролеров Наибольшим успехом пользовался Норман с живыми слонами. Когда их проводили по городу, то весь город был на ногах, и сборы были обеспечены. Лучшим номером Нормана была «Англо-Бурская война». Слоны стреляли из пушек, покрывали флагами убитого командира и уносили его с арены: двое поднимали его хоботами за голову, а третий брал за ноги. Слоны засыпали в лагере и поднимались по тревоге. Самый маленький слон Беби хромал, и, когда уносили убитого командира, он брал большого слона за хвост и, прихрамывая, уходил с арены.
Интереснее всего было наблюдать слонов не на арене, а во время купанья в реке Балде. Они выражали свою радость криком, пускали из хобота вверх фонтаны воды и Норману большого труда стоило увести их обратно в цирк.
Норман дружил с отцом, часто обедал у нас. Я встречался с ним и позднее. Меня интересовало, как такая махина подчиняется воле человека. Норман рассказал мне, что у индусов существует поверье, будто слон видит все в увеличенном виде. Поэтому он боится всего, боится и человека. Слон никогда не сделает человеку плохого, если его не дразнить. Он — очень добродушное животное. Я любил слонов, и часто на репетиции Норман сажал меня на слона. Я любил также наблюдать, как они едят. Слон никогда не вырвет пищу у другого слона. Они соблюдают во время еды порядок. Но съесть слон может все, что попадется, все, что он может достать хоботом: ботинки, пиджак, тряпки — все отправляется тотчас в рот; слон стоит и, качаясь, жует. Они съедали по пятнадцати пудов сена, выпивали по тридцати ведер воды.