29 октября, и эта дата не менее примечательна, заместитель командующего 28‑й армией генерал‑майор Тихомиров утвердил план обороны Астрахани. Город был разбит на три сектора:
№ 1. Северный, протянувшийся от Прямой Болды до Кутума. Здесь был размещен батальон 197‑го запасного полка, располагавший тремя сотнями винтовок, сотней ППШ, десятком ручных и двумя станковыми пулеметами.
№ 2. Центральный, соответственно, от Кутума до Царева. Его обороняли курсанты и мобилизованные в качестве ополчения партработники – 210 винтовок, 9 ручных и 8 станковых пулеметов, 43 автомата и 15 ПТР.
№ 3. Южный, от Царева и до Кизани. Никаких частей здесь вообще не стояло.
Предполагалось, что в случае опасности город будут оборонять отходящие из Калмыкии войска 28‑й армии13.
Внешний обвод начинался от села Икряного, далее шел почти строго на запад через Джамбай. В условиях озерной местности здесь в первую очередь прикрывались межильменные пространства. В районе Джамбая обвод поворачивал на север на Ницан и Янго-Аскер, а далее уходил в пустыню до урочища Улан-Кепцы. Здесь, совершив огромную дугу, он поворачивал на восток – к Волге, – где и заканчивался в районе сел Джакуевка и Нижнелебяжье (район совр. г. Нариманова). Противотанковый ров видно и сегодня, особенно в районе пос. Ницан.
К моменту, когда советские войска заняли внешний обвод, часть укреплений успела разрушиться. 8 августа капитан Данилов из 1‑го стрелкового полка сообщал из района Джакуевки: «в районе 2‑го сб построено в 1941 году пять ДЗОТ, из них 1 ДЗОТ разрушен, 2 приведены в боевую готовность, и 2 ДЗОТ не подготовлены. Окопы отрываются на стрелковые отделения с ходом сообщения в тыл. КП не оборудован. Отрыты ячейки с колена. В районе 3‑го сб три ДЗОТ в боевую готовность не приведены, КП не оборудован. Отрыты ячейки с колена. В районе 1‑го сб два пригодных для обороны ДЗОТ и 1 не годен. В боевую готовность не приведены. КП не оборудован. Ячейки отрыты с колена на 50 % состава»14.
С «колена» – это означает, что в случае танковой атаки окопы спасти бойцов не могли. Поэтому войска, выйдя на внешний обвод, первым делом принялись за обустройство оборонительных сооружений.
Строились укрепления и в отдаленных районах. В Черном Яру практически все население было мобилизовано на строительство окопов, обустройство полевого аэродрома и переправы через Волгу. Отдельные укрепления возводили в Оранжереях и даже на левом берегу Волги, у Сеитовки.
На кафедре химии Астраханского мединститута была создана спецлаборатория по производству бутылок с горючей смесью. Харабалинский консервный завод освоил производство ручных гранат и минометов среднего калибра. Осенью рыбаки начали сбор средств для постройки танковой колонны. Чуть позже средства на еще одну танковую колонну начали собирать православные.
15 сентября 1941 года Совет Народных Комиссаров в это время принял решение об еще одной стройке: железной дороги Астрахань – Кизляр. Она должна была связать Закавказье, в первую очередь, Баку с его нефтью, и центральную часть Советского Союза. На строительство дороги было привлечено порядка 40 000 рабочих, включая калмыков и эвакуированных с западных районов страны лиц, а также 47‑я бригада железнодорожных войск. Бульдозеров и экскаваторов практически не было, и работы проводились вручную. Инженеров и мастеров не хватало, что неизбежно вело к осложнению работы и принятию подчас ошибочных решений. В этой местности нет населенных пунктов, поэтому рабочие размещались в степи, в палатках и кошарах. Вдобавок, в январе 1942 года 10 000 рабочих-строителей и немногочисленная техника решением СНК были переброшены в Сталинград для обустройства причалов.
На один из близких к городу участков прибыло 325 человек, из них 257 женщин. Им выдали 85 лопат, три десятка ломов, а носилок не дали вообще. Из-за отсутствия инструментов часть людей копала промерзший зимний грунт ночью. За полтора месяца смены их ни разу даже не отправили в баню, а про питание и говорить не приходится15.
«Что вам сказать, условия, конечно, были очень тяжелые, – делился впечатлениями один из строителей железной дороги Григорий Косоловский. – Ведь техники почти никакой не было, и мы все таскали на носилках и на тачках, а норма на человека была три кубометра в день… Работали кирками и ломами, рельсы вручную таскали… И вот так от зари и дотемна и, конечно, без всяких выходных… Как кормили? Помню, что нам выдавали замерзший хлеб, так мы эти буханки топором рубили на кусочки, и клали их на печку, чтобы они хоть немного оттаяли, и их можно было есть… Но рыбу, например, часто давали, так что у нас от голода никто не умер, хоть и было очень тяжело»16.