Дорога поднималась на взгорье, пересекала заснеженную равнину и таяла в бледном тумане на горбине далекой высоты.
— Жми, жми, — торопил шофера генерал Воронков.
Машина подскакивала на выбоинах, с шипеньем резала снеговые увалы.
В голове колонны вырисовывались белые, вороные, рыжие лошади и над ними черные бурки, коричневые башлыки, бронзовые лица, кубанки.
— Казаки, — касаясь левой рукой плеча майора Толкачева, проговорил Аксенов, — кубанцы…
Впереди на рослых вороных конях ехали три всадника. Над средним раскачивалось в стороны зачехленное знамя.
За ними на белоногом вороном жеребце ехал до синевы смуглый офицер в большой черной бурке. Он равнодушно взглянул на машину и неторопливо приложил руку к папахе.
Воронков остановил машину и подозвал офицера.
Тот лениво толкнул коня, подъехал к генералу и, не сходя с седла, представился:
— Полковник Ворончук.
— Я начальник оперативного отдела гвардейской армии, — отрывисто проговорил Воронков. — Вы командир головного отряда кавалерийского корпуса?
— Так точно. Гвардейского Краснознаменного Кубанского казачьего, — отчеканил полковник, едва заметно подрагивая плетью в руке.
— Какую имеете задачу? — сердито глядя на полковника, спросил Воронков.
Казачий офицер, видимо почувствовав недовольство генерала, резко перемахнул правой ногой, соскочил с коня и встал перед Воронковым.
— Приказано выйти в село Барачка, вперед выслать разъезды и ждать приказа командира дивизии, — ответил он тихо.
— Где командир дивизии?
— С главными силами, в десяти километрах позади.
— Почему так медленно двигаетесь?
— Только из боя, товарищ генерал. Двое суток по лесам за мелкими группами фашистов гонялись. Измотались и люди и кони. Снега кругом, сопки.
— Обстановку знаете?
— В общих чертах, товарищ генерал.
— Противник прорвал нашу оборону и развивает наступление в глубину. Вашему корпусу приказано занять оборону между озером Веленце и рекой Дунай и остановить противника. Сейчас нужно немедленно перекрыть шоссе от Секешфехервара на Будапешт. Эта задача возлагается на ваш полк. Занять села Каполнаш-Ниек, Кишвеленце, закрепиться и стоять насмерть. Левее вас займут оборону полки вашей дивизии. Правый фланг прикрывает озеро. Задача ясна?
— Так точно, товарищ генерал, — глядя на свою карту, ответил полковник.
— Через сорок минут полк должен быть на месте, через два часа доложить о готовности системы огня. Для помощи вам в организации обороны я посылаю майора Аксенова. Он хорошо знает местность и обстановку.
Генерал попрощался с командиром полка и приказал Аксенову:
— Докладывайте чаще.
— Слушаюсь, — ответил Аксенов и выпрыгнул из машины.
— Нитченко, коня и коновода! — крикнул полковник в глубину колонны.
Из строя выехал молоденький казак в лихо заломленной кубанке, ведя на поводу серого в яблоках коня.
— Вот, майор, казаком будете, — улыбался полковник, лукаво поглядывая на Аксенова.
Пытливые взгляды жгли майора. Он знал, что казаки обычно вышучивают пехотинцев за неумение обращаться с лошадью. Аксенов проверил седло, подтянул подпруги, подогнал путалища и одним махом вскочил на коня.
— Да вы молодец, — не то одобрительно, не то насмешливо проговорил полковник.
— Ротой пулеметной командовал, два года шпоры и шашку носил, — пробормотал Аксенов, разбирая поводья.
Полковник вызвал командиров эскадронов, приказал своему заместителю вести полк, а сам вместе с начальником штаба и командирами эскадронов рванулся вперед.
Аксенов скакал рядом с полковником. Дорога была свободна от встречного транспорта. Командующий, чтоб не задерживать казачий корпус, приказал перекрыть ее и запретить движение.
— Вот это Каполнаш-Ниек, — въезжая в большое, разбросанное по равнине село, сказал Аксенов.
Ворончук придержал коня, прикрывая ладонью глаза от слепящего солнца и беспокойно вглядываясь в небо.
— Нас прикрывает истребительная авиация, — успокоил его Аксенов.
— Этого мало, — вздохнул полковник, — пока истребители поднимаются, «юнкерсы» всех коней перебьют.
На западе гудела канонада. Дымное марево вставала над горизонтом.
— У города Секешфехервар, — проговорил Аксенов. — Его обходят немцы, вот-вот прорвутся на эту дорогу.
Справа белела широкая гладь озера Веленце. Ворончук теперь посматривал на берега. Если это озеро непроходимо для войск, то оно надежно прикроет фланг кавалеристов, и они могут спокойно сосредоточить все свои силы на дорогах и холмах, где вот-вот появится противник.
— Лед очень тонкий, человека не выдерживает, — Аксенов указал рукой на озеро, — в середине вообще не замерзло, только у берегов. Дело надежное.
— Надежное, а беспокойства все равно не оберешься, — нахмурился Ворончук и, сбросив бурку, кинул ее ординарцу. В серой бекеше он был юношески строен. Ремень перетягивал туловище, оттеняя широкий размах плеч.
— Вот здесь командующий приказал оборудовать передний край обороны корпуса, — показал Аксенов на развалины станции, крайние дома села Кишвеленце, заснеженный взгорок и темневший вдали господский двор. — Участок обороны вашего полка — от озера до господского двора, включительно и село Каполнаш-Ниек. Главные усилия сосредоточить на шоссе.
Ворончук задумчиво всматривался в равнину. По берегу озера тянулись железная и шоссейная дороги, то сходясь, то удаляясь друг от друга. Разлапистые деревья и телеграфные столбы окаймляли дороги. Впереди виднелось село Гардонь. Там никого не было и оттуда мог появиться противник.
— Нитченко, — приказал Ворончук командиру эскадрона, — галопом вывести эскадрон в Гардонь. Вы обеспечиваете занятие обороны полком. Командиру пулеметного эскадрона — четыре пулемета в распоряжение Нитченко. Командиру батареи — два орудия подчинить Нитченко.
Ворончук обскакал весь свой участок, на ходу отдавая приказания командирам эскадронов, осмотрел населенные пункты, указал инженеру, где установить противотанковые мины, выбрал наблюдательный пункт на высоте у самого шоссе. Отсюда хорошо просматривалась вся местность перед участком обороны полка.
На галопе пронесся по шоссе эскадрон Нитченко и скрылся в селе Гардонь. Один за другим выбегали в свои районы обороны спешенные эскадроны. Связисты разматывали катушки проводов. По снегу ползали саперы, устанавливая противотанковые мины. Там, где вот-вот должен появиться противник, вырастала оборона. Часы и минуты сейчас решают успех. Задержится противник, казаки успеют закрепиться, влезут в землю, организуют систему огня, и тогда не так-то просто вражеским танкам и пехоте прорваться к Будапешту.
Казаки долбили промерзшую землю. Для усиления кубанцев командующий армией со всех участков своего фронта снимал танки, артиллерию, самоходные пушки. К вечеру казаки отрыли одиночные окопы. На первое время и этого было достаточно. Главное — укрыться от огня противника.
Ворончук ходил по эскадронам. По улыбкам и взглядам казаков Аксенов понял, что в полку любят своего командира.
— Нажмем, нажмем, казачки, — басил Ворончук, — придется всю ночь копать. Ячейки соединить в окопы, окопы в траншеи. Тогда никакие «тигры» и «фердинанды» не страшны.
Он на ходу давал указания, как лучше организовать оборону, расставлял пушки, танки и самоходные орудия, ругал тыловиков за нерасторопность и неумение во-время подвезти боеприпасы. К нему подбегали командиры эскадронов, взводов, батарей, докладывали, уточняли задачи и поспешно убегали к своим подразделениям. Все бурлило и кипело вокруг Ворончука. Плотный, широкоплечий, с искривленными ногами, он вразвалку шагал по снегу, широко размахивая руками.
В селе Гардонь послышалась учащенная стрельба. Ворончук побежал на свой НП.
— Что? — вскочив в только что отрытый окоп, спросил он начальника штаба.
— Шесть танков и четыре бронетранспортера подошли к Гардони, — ответил низенький белобрысый майор с пушистыми пшеничными усами, — Нитченко открыл огонь. Один танк подбит, остальные откатились назад.