Оратор соскочил и исчез в толпе.
По темному лесу торопливо замелькали подобные привидениям тени.
Тихо и одиноко было на каменоломне. Все сильнее дул утренний ветер.
В небе погасли звезды. И внезапно, без перехода, ночь уступила место своему врагу — свету. Ярким пламенем горел восток. Запели птицы. Начался день.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ Два судна снимаются с якоря
В редакции газеты «Союз адвокатов Миннесоты» в Сан-Пауле поздним вечером шел горячий спор. Томми сидел на письменном столе седовласого редактора, который, улыбаясь, стоял у окна и орал как шальной. Джэк Бенсон нетерпеливо ходил взад и вперед по комнате. Наконец он остановился и строго обратился к Томми:
— Ты не поедешь! Мы можем послать только сто человек боевой гвардии, и приходится считаться с каждым в отдельности. О’Кийф настаивал на том, чтобы прислать только сильных людей.
— Прежде всего, я не слабый, — упорствовал Томми, — и затем я имею право на то, чтобы ехать.
— Право? — с улыбкой спросил седой редактор.
— Да, товарищ. — Томми быстро обернулся к нему; пожалуй на этого человека с добрыми синими глазами легче подействовать просьбой. — Ведь О’Кийф телеграфировал, что Генри Брайт будет сопровождать транспорт на своей яхте и… — он запнулся.
— И? — спросил Джэк Бенсон.
— Генри Брайт убил Гарвэя, — сухо закончил Томми.
Джэк Бенсон покачал головой; его голос прозвучал мягче, когда он сказал:
— Я не могу допустить, Томми, чтобы ты делал глупости! Я отлично понимаю тебя!
— Не забудь, сын мой, что, помимо всего прочего, твои приметы несомненно расклеены и в Таллахассе и в Тампе, — вставил редактор. — Тебя немедленно схватят там!
Томми настаивал на своей просьбе, но Джэк Бенсон остался непреклонен.
— Нет, Томми, право же нельзя! Ты останешься здесь, пока мы приведем в порядок твое дело, а затем ты поедешь с О’Кийфом в Англию, понимаешь?
Томми скорчил сердитую физиономию и ничего не ответил.
— Мы должны были сразу отправить тебя вместе с Этель и Давидом Блэком, — прибавил Джэк Бенсон, нахмурив брови.
— Спасибо, у меня нет ни малейшего желания проводить с ними медовый месяц в роли третьего лица. К тому же мне не нравятся такие женщины, как Этель Брайт, т. е. Блэк. Я люблю только энергичных женщин, как Дэзи Смит, — возразил Томми.
— А сколько наших уже навербовано? — осведомился редактор.
— Пятьдесят шесть, — ответил Джэк Бенсон, заглянув в шифрованное письмо.
— Не навлекут ли они на себя подозрения?
— Не думаю! Безработица все растет, и на Таллахассу и Тампу приходится значительный процент безработных. Ты куда, Томми?
— К Бенито. Я слишком зол на тебя, Джэк, чтобы оставаться в одной комнате с тобой…
Когда Бенсон после полуночи выходил из редакции, он заметил, что в типографии еще горит свет: он заглянул туда и увидел, что Томми и Бенито оживленно беседуют о чем-то.
— Что этот дьяволенок опять затевает? — вздохнул агитатор. Он, однако, не стал им мешать; он сильно устал, к тому же опасался, что бывший воришка снова начнет одолевать его просьбами и доводами. На следующее утро Томми бесследно исчез.
* * *
Безобразный толстопузый бурый пароход стоял в гавани Тампы на якоре. Он с виду похож был на грузовое судно, однако на нем были пассажиры. Люди, с сундучками и узлами на спине, взбирались по сходням, предъявляли хорошо одетому господину документы и поднимались на борт. Хорошо одетый господин самодовольно ухмылялся, — двести штук и все почти, как на подбор, молодые, необычайно здоровые парни.
— Хозяин будет доволен, — заметил он позднее капитану.
Тот согласился.
— Может быть у вас есть еще какие-нибудь дела на берегу, Саундерсон? Через час мы отплываем.
Недалеко от безобразного толстопузого парохода, покачиваясь на водах залива, стояла белоснежная, стройная яхта. В трюме и в кочегарке пересыпали лопатами уголь. Один из кочегаров, худой, болезненного вида человек, сошел с мостика и исчез среди толпы, заполнявшей гавань. Юноша с темными кудрями, топтавшийся здесь с раннего утра, пошел следом за ним.