— Да трезвые они, — усмехнулась Полина. — А вы прям как моя мама…
— Ну, если трезвые, то под чем-то. Ничего, скоро уже дом. Встречают-то?
— Конечно! — кивнула Полина.
— Вот и хорошо… от укурков всего ждать…
После этого последовал пространный монолог на тему того, как знакомую какой-то ее знакомой то ли изнасиловали, то ли убили наркоманы. Под мерное подрагивание состава звучало бы несколько раздражающе, если бы не волшебство, поселившееся в вагоне номер один в тот момент, когда странный парень, назвавшийся Мирошем, решил устроить праздник. И теперь этот праздник ощущался во всем. В улыбках и болтовне людей, в развеселых шумных разговорах активной компании, в голосе проводника, зашедшего сообщить, что в вагоне восстановлено электричество и можно зарядить севшие приборы. В бегущей строке, возвещавшей о температуре за окном и новом времени прибытия. И в метелице, разрезвившейся не на шутку. Белые пепелинки в воздухе мелькали, касаясь стекол поезда, который следовал на юг.
— Ваш кофе, Снежная королева! — донеслось до Полины, уставившейся в окно. Возле ее кресла стоял Мирош с двумя стаканчиками и пирогами на картонной переноске.
— Ты — Кай? — очень серьезно спросила Полина, не обращая внимания на предостерегающие знаки соседки, и потянулась за кофе.
— Нет, я обморожению сердца не поддаюсь. Тут занято? — он ткнул в кресло возле нее.
— Было свободно.
— Можно?
— Я же не проводник, — улыбнулась Полина.
— Тогда можно, — хмыкнул Мирош и уселся рядом, невзирая на рассерженно приподнятые брови Полинкиной визави. Поставил на столик провиант, придвинул к ней упаковку с пирогом и усмехнулся: — Я был первый. Уходил — такая очередь собралась. Грейся.
И тут же оба вздрогнули от оклика со стороны кресел, где продолжали балагурить его приятели:
— Мирош, ты это куда уже лыжи навострил!
— Мирош, ты ж инструмент отморозил!
— Вот так всегда, как играть, то вместе, как девок клеить — Мирош сам!
— Ванёк, вернись, мы все простим!
Мирош в голос рассмеялся, сжал кулак, демонстративно помахав им в их сторону. Улюлюканья это не прекратило, но постепенно оно само стихло.
— Прости, они всегда такие буйные. Бывает стыдно на люди выводить.
— А я думала, это от экстремальных условий, — проговорила Полина и с удовольствием отхлебнула горячего кофе.
— Это от отсутствия мозга. Ты домой едешь? Или погулять?
— Домой. Погуляла.
— Мы тоже домой. Работали… Ну, выступали, — Мирош пригубил напиток, зажмурился от удовольствия и зашелестел упаковкой от пирога. — Теперь еще пару раз в Одессе отыграть и до весны тишина, если ничего не придумаем. Учишься?
— Я на анкету не подписывалась, — Полина грела руки о стаканчик, сохранявший остатки тепла, и взглянула на Мироша, когда в кармане ее дубленки раздался замысловатый звук. Парень пожал плечами и положил открытый, в конце концов, пирог прямо перед ней. У нее забрал упакованный, продолжив возню.
— Знала бы ты, как я мечтаю о борще, — пробормотал он себе под нос.
Проигнорировав и пирог, и его замечание, она достала телефон, изучила экран и шустро набрала текст. После чего снова уставилась в окно, отпотевающее и словно открывающее тайны мироздания в проплывающих лесопосадках и полустанках. Мирош, дожевав, откинул голову на спинку кресла и повернулся в сторону Полины, тоже вглядевшись вслед за ней в сумеречный пейзаж. И в ее профиль, четко обрисовывающийся на темнеющем фоне. Она не могла не чувствовать этот взгляд. Чувствовала.
— Лучше? Согрелась? — снова спросил он.
— Отопление же включилось, — она обернулась к нему. — Но уже хочется доехать.
— Нас чертов тепловоз еще час волочить будет. Подремишь? У меня подушка есть.
— Нет, спасибо, — вместе с ее голосом снова ожил телефон.
— Как хочешь, — усмехнулся Мирош и прикрыл глаза. — В дороге надо наслаждаться дорогой. Когда мы станем известными, только это нам и останется. Придешь к нам на концерт?
— Зачем? — поинтересовалась Полина. Пальцы ее снова порхали по корпусу трубки.
— Сегодня хулиганили. Послушаешь как когда всерьез. Мы на «Ливере» будем играть девятого.
— У меня другие планы.
— Прям по живому режешь. Не понравилось?
— У меня просто другие планы, — недоуменно повторила Полина.
Он перевел дыхание, выражая облегчение. И снова, нахрапом, не думая:
— Тогда приходи… потом как-нибудь. Группа «Мета» и я, Мирош. Если до весны не развалимся, летом будем тусить на Аркадии.