Все были радостно настроены. Недавние страхи забыты. Никто о «вишапе» и не помнил. Только Чамбар скулил. Он никак не мог понять, почему его спутники не стреляют, видя вокруг такую массу птиц, и, вероятно с грустью вспоминая о своем хозяине-охотнике, жалобно повизгивал и беспокойно вертелся в лодке.
— Давайте сделаем здесь остановку и наберем яиц, — предложил Армен и вдруг покраснел: не подумают ли его спутники, что он боится «вишапа»?
— А тайна? — спросил Камо, пытливо взглянув на товарища.
— Надо сначала узнать точно, где водяной ревет, — сказал Армен. — Может быть, мы уже прошли мимо того места?
— Подождем здесь, он скоро о себе напомнит.
— А мне хочется плыть дальше и дальше! Очень хочется узнать, что есть в других бассейнах, — нетерпеливо рвалась вперед Асмик.
А «водяной» точно подслушал разговор ребят. Почти сейчас же и совсем близко раздался его зловещий рев: «болт… бо-олт… болт!…»
Мальчикам показалось, что под ними качнулась лодка… Вскочил и отрывисто залаял Чамбар… Восторженное состояние Асмик сменилось страхом.
Лодка остановилась. Асмик, ища защиты, смотрела на Камо.
— Ну, теперь ясно, где он. Гребем прямо туда! — скомандовал Камо.
Мальчики молча подчинились и продолжали грести, уводя лодку дальше, в таинственные глубины озера Гилли. С каждым поворотом перед ними открывалась всё новые и новые красоты, но ребята не замечали их больше.
Лодка вошла в новое маленькое озерцо. Оно не было так спокойно, как другие. Вода в нем, казалось, медленно кипела, точно в котле, стоящем на слабом огне. На ней вздувались и сейчас же гасли, расходясь кругами, большие пузыри.
— Что с водой? — спросила Асмик.
— Может быть, родники? — предположил Камо.
— А что ж? — уверенно ответил Армен. — Подумай, сколько здесь воды! С гор в Гилли впадает всего два ручья, а вытекает целая широкая река.
— Вода и на самом деле как родниковая, — подтвердила Асмик, опуская в озеро руку.
— Потому-то, когда в селе родники высыхают, все пьют эту воду. Но откуда же здесь столько воды? Она должна поступать сюда из какого-то большого водохранилища.
— Да разве может быть столько родников? — недоверчиво пробормотал Грикор.
Армен открыл было рот, чтобы ответить, но тут снова раздалось грозное: «болт… бо-олт… болт!…», на этот раз еще более долгое и страшное. Казалось, под водой и на самом деле ревел бешеный буйвол, вызывая на бой противника,
Но Камо продолжал грести. Его сжигало любопытство, и он настойчиво продолжал вести лодку в том направлении, откуда доносились таинственные звуки.
— Я боюсь, я не хочу туда! — взмолилась Асмик. — Высади нас, Камо!
Камо пожал плечами, но, заметив, что девочка побледнела, решил исполнить ее желание. Лодка мягко двинулась вперед и причалила к одному из островков.
На качающемся острове
Камо первый выскочил на берег. Ребята заметили, как остров слегка качнулся, а верхушки покрывавших его камышей заволновались, словно под дуновением налетевшего с гор ветерка.
Камо растерянно остановился.
— Что за странный остров?… — изумился он. — Грикор, дай-ка весло!
Взяв весло, Камо копнул им у себя под ногами. Из пробитой им дыры брызнула вода.
— Вот так штука — остров без земли! — воскликнул Камо. — Под ним сразу вода… Это не остров, а какая-то плетенка из водорослей и корней камыша… Подождите меня в лодке! — сказал он товарищам. — Я сначала сам погляжу на этот удивительный остров… Чамбар, за мной!
И Камо, раздвигая камыши, начал осторожно пробираться вперед.
— Не ходи, а не то остров пойдет, ко дну, Камо, родненький! — в испуге закричал Грикор, увидев, как колеблется островок под ногами Камо, тонувшими в зеленом ковре водорослей.
Армен смущенно посмотрел на Асмик и Грикора, как бы спрашивая, что ему делать. Затем тоже прыгнул на берег:
— Камо, подожди, и я с тобой!
Под ногами Армена остров тоже качался и пружинил так, точно это была гигантская резинка, покрытая камышами и зеленью.
Обойдя благополучно островок, Камо с Арменом вернулись к лодке.
— По-моему, — говорил Армен, — корни сплелись, как канаты, и опустились на дно, а там засосало их илом — вот они и удерживают наш остров крепко, как якоря.
— Ты погляди: весь он точно толстым войлочным ковром покрыт, — сказал Камо. — Вероятно, камыши высыхали, рассыпались под ударами ветра и града и оседали на перепутавшиеся корневища. Вот так и образовался этот ковер.
— А если корни-якоря оборвутся? — спросила Асмик. — Что тогда?
— Если оборвутся, течение понесет наш остров из Гилли прямо в Севан вместе с нами, — засмеялся Камо.
Грикор и Асмик тоже выскочили на берег.
— Поглядите, гусыня! — закричал Грикор, увидя в камышовых зарослях гнездо и гусыню, сидевшую на яйцах. Неподалеку от нее стоял гусак, оберегавший гнездо.
Увидев Грикора, гусак зашипел так сердито, что тот невольно попятился. Но страх, вызванный появлением человека, все же победил птицу, и она взлетела. Оставшись без защитника, шумно хлопая крыльями, покинула гнездо и гусыня.
— Яйца, яйца-то какие! Идите сюда! — звал товарищей Грикор, вынув из гнезда два гусиных яйца. — Здесь целых четыре, каждое — с голову ребенка! — как всегда, преувеличивал он.
— Дай-ка сюда… Ого, да какие, же они крепкие! — воскликнул Камо, пробуя яйцо на зуб.
Ребята с любопытством рассматривали огромное гнездо. Оно было свито из стеблей и листьев камыша, сухих трав и тщательно устлано мягким гусиным пухом.
— Эти яйца возьмем, они свежие, — сказала Асмик.
— А как ты узнала, что они свежие? — спросил Камо.
— По числу яиц… Вот погляди, одно еще совсем теплое — только что снесла. Старая серая гусыня несет до двенадцати яиц и только потом садится высиживать. Если найдешь в гнезде немного яиц — значит, свежие, снесет еще, а не то и молодая гусыня снесла — они несут меньше. А утка кладет больше, до шестнадцати.
Приняв к сведению эти авторитетные разъяснения девочки, ребята разбрелись по островку.
— Ой, еще гнездо! А яйца какие пестренькие! Чьи это яйца? — послышался голос Грикора.
Он стоял перед большем гнездом, в котором лежало девять яиц. Снаружи грубое и жесткое, гнездо, сделанное из обломков камыша, внутри было устлано мягким, нежным пухом.
Асмик подошла к нему и взяла яйцо, словно покрытое веснушками.
— Это водяной черной курицы — лысухи, — сказала она. Армен принес полную шапку продолговатых, с гладкой скорлупкой яиц:
— А эти?
— Эти, конечно, утиные… Как ты плохо разбираешься, Армен! — упрекнула его Асмик. — Их снесла кряква. Эта утка очень похожа на нашу, на домашнюю.
Армен поглядел на Асмик и улыбнулся:
— Ты откуда все это знаешь?
— Сказала же я, что мы с мамой в прошлом году собирали яйца.
Охваченный охотничьим пылом, Чамбар деятельно обыскивал камышовник и находил ходы, проложенные выдрой. Однако все его старания пропадали даром — охотник не шел по его следам, выстрела не раздавалось. Радуясь гнездам птиц, которые попутно вынюхивал Чамбар, Камо собирал яйца и то и дело похваливал пса. Чамбар понял наконец, что от него требовалось, и начал усердно помогать Камо, радостным лаем оповещая мальчика о каждом найденном гнезде. Когда Камо выбирал из гнезда яйца, Чамбар стоял около него, весело виляя хвостом.
Один раз Камо не нашел на месте, куда его привел пес. ничего, кроме горки мелко накрошенного камыша.
— Что же ты, Чамбар, меня обманываешь? — укоризненно покачал он головой и хотел было повернуть обратно, но собака стала поперек дороги и сердито залаяла. — Ты что, с ума сошел? — спросил мальчик и хотел ступить вперед, но Чамбар не двинулся с места.
Камо в недоумении пожал плечами и снова, более внимательно посмотрел на горку камышовых обломков. Только теперь он заметил в центре гнездо, прикрытое перьями. Камо снял перья и широко улыбнулся: в гнезде лежало восемь зеленовато-белых крупных яиц.