— Глупее ничего не мог придумать? — только и сказала она ему в ответ.
Шли некоторое время молча. Наконец Орлов произнес, гулко ударяя себя кулаком в грудь:
— Ну, прости, Ниночка, прости! Не буду. Провалиться, не буду!.. Мне, понимаешь, досадно стало: надеялся целый день с тобой вдвоем пробыть, а ты все этого старика с собой тащишь и тащишь.
Нина промолчала.
Они свернули с обрыва в переулок. Кирпичное двухэтажное здание политотдела — некогда дом крупного хлеботорговца — стояло почти над самым яром Воложки. Отсюда открывался широкий вид на утесы правого берега.
В этом же доме помещались и редакция многотиражки и отдел кадров.
Возле политотдела на щите вывешивалась ежедневная расклейка газет «Правда» и «Средневолжская коммуна».
— Пойдем почитаем, — сказал Орлов и слегка потянул Нину за рукав пальто.
Она удивилась.
— Но ведь и у нас есть газеты, что же тебе так не терпится? Приехать на левый берег, чтобы стоять у стенда и читать газету!..
Орлов как будто смутился.
— Ну, знаешь, — отвечал он, — ведь все-таки у нас в Лощиногорске она чуточку припаздывает... А сейчас нам спешить некуда.
— Лебедев бы тебя услышал! — пошутила Нина.
— А ну его! Забудь! Старик хороший, а только на что он нам?
Они подошли к стенду.
Почти всю середину полосы в областной газете занимал портрет Василия Орлова, «знатного экскаваторщика стройки и бригадира молодежно-комсомольской бригады».
Он покосился на Тайминскую.
Зло ее взяло. «Ну, зачем, зачем он не сказал прямо, что вот, дескать, сегодня будет заметка обо мне в газете, пойдем посмотрим! Но зачем врать, будто так просто: хочется-де посмотреть, почитать газету?! Ну!..»
И она решила досадить ему:
— И как же они тебя сняли нехорошо! — сказала Нина и поморщилась. — И чего ты зубы опять оскалил?
Она показала на снимок.
— Несущественно, — возразил растерянный Орлов.
18
Оставшись один, Лебедев прошел пустынным берегом до соснового борочка на песчаном бугре и прилег там... Любил он одинокие думы под тихое сипенье ветра в хвое сосен. А вот ведь в еловом бору не слыхать этого веяния и сипенья. Тяжел он, и темен, и глух. Не для человека такой бор — для зверя.
Осы́павшаяся кое-где прошлогодняя хвоя, лежавшая местами скользким и плотным слоем, показывала борок в какой-то особенной чистоте: словно только что подмели.
Полежав немного, академик поднялся, встряхнул свой пыльник и медленно пошел обратно. Воскресенье. Можно спокойно, неторопливо осмотреть этот городок. А ведь скоро пароходы начнут гудеть над тем местом, где ныне разлегся он!..
Река, и особенно с крутым берегом, служит разведчиком археолога. Иногда какая-нибудь речушка без всяких разведочных работ говорит, стоит ли здесь копать. Человек издревле селился у воды...
«Да! Надо взглянуть на стратиграфию этого берега!»
Он спустился по крутой осыпи, достал записную книжку с карандашом и, медленно продвигаясь внизу под берегом, стал изучать и время от времени набрасывать схему слоев. Культурный слой был мощный.
Работая, он увлекся и долго не замечал, что рядом с его тенью давно уже появилась на откосе вторая тень.
Вдруг чей-то хрипловатый голос из-за плеча спросил его:
— Извиняюсь, гражданин, можно полюбопытствовать, что вы там записываете?
Академик вздрогнул от неожиданности. Кровь бросилась ему в лицо. Резкий ответ уже готов был сорваться у него. Но он мгновенно переборол в себе этот порыв.
Спокойно закрыл он книжечку и оборотился к подошедшему.
Это был пожилой смуглый человек, плохо побритый, в серой кепке, в гимнастерке, подпоясанной узким ремешком, и в каких-то броднях.
Лебедев досадовал: пожалуй, пригласит куда-нибудь предъявлять документы и объясняться...
— Видите ли, — сказал он, — вообще говоря, я крайне неохотно и не каждому разрешаю знакомиться с содержанием моих записных книжек: это книжки моей работы. Однако секретного в них ничего нет. И, возможно, у вас есть право... Но позвольте спросить: кто вы такой?
Незнакомец ничуть не обиделся на этот вопрос.
— Да я-то человек простой: лодочник здешний. Моторист. Инвалид... А так все-таки вижу: человек незнакомый, нездешний, стоит, пишет что-то али срисовывает, вроде как план снимает. А у нас на этот счет строго. Думаю, надо спросить! А как же?
Они глянули один другому в глаза, и оба понимающе улыбнулись.
Академик достал свой паспорт, удостоверение Академии наук СССР и показал на обороте соответствующую, уже здесь, по приезде, сделанную отметку.