Для предстоящей зимовки облюбовали одну из незамерзающих бухт, где и стоим у своей импровизированной плавбазы "Чукча-Мару", как ее в шутку, на японский манер, прозвали на дивизионе.
Над страной полыхает пожар войны. Под грохот артиллерийской канонады, под скрежет танковых гусениц, под рев моторов в слезах и крови шагает она по нашим западным республикам и областям. Рвутся глубинные бомбы у бортов североморских, балтийских и черноморских подводных лодок. Но мы знаем об этом, только из газет и по радио. Неизвестно, когда нам доведется принять участие в войне. Однако нельзя терять драгоценное время, когда никто не мешает учиться, тренироваться и готовиться к будущим боям. Нужно ежедневно выходить в море и ежечасно учиться воевать. Такую задачу поставил перед нами командир дивизиона, и мы ее выполним...
Давно кончилась золотая осень. Установилась суровая дальневосточная зима. Море аккумулировало тепло и медленно, неохотно отдает его. Лед сковал только мелководье у берега. За припаем от резкой разницы в температуре воздуха и воды над поверхностью моря клубятся густые облака пара.
Нелегко плавать в таких условиях, но еще тяжелее атаковать "противника" торпедой из-под воды. Из-за парения моря в перископ ничего не видно. Есть и второй враг наблюдения - тридцатиградусный мороз. Лишь только наружная линза верхней головки перископа поднимется над водой, как на ней моментально образуется тонкий слой льда, и линза почти не пропускает света.
Пеленги на быстроходный надводный корабль, доложенные гидроакустиком, позволили определить местонахождение цели, развернуть лодку навстречу "врагу" и начать маневрирование для атаки. Константин Круглов, внимательно вслушивающийся в забортные шумы, полон желания вывести нас в точку залпа и предоставить нам возможность использовать оружие с помощью аппаратуры, которой он управляет. И не его вина, что необходимой точности он обеспечить еще не может. Точность достигается длительными систематическими тренировками, а их-то и недостает гидроакустику. Только бы на секунду увидеть мишень в перископ, чтобы проверить акустический пеленг...
В отсеках царит напряженная тишина. Все подчеркнуто внимательны, сосредоточенны. Еще бы, сдаем экзамен - проводим первую зачетную атаку с выпуском практической торпеды. Тут уж оценка самая объективная, справедливая и показательная. Сумеем подойти незамеченными и попасть в корабль-цель, как бы она ни уклонилась, - отлично, честь нам и слава; не сможем - зря винтами воду месили, придется повторять атаку. Но атаку повторить - не пушку перезарядить:
одного веса в торпеде две тонны, а приборов всяких - без счета...
Больше всего Павлову хотелось быть в противоположном конце лодки, в ее первом отсеке. Там сейчас торпедисты проводят последние приготовления к выстрелу. Мичман не сомневается в их знаниях и умении - сделают правильно, а все же надежнее, когда сам присутствуешь. Мало ли что может случиться выпускается-то первая...
Трудов на нее ушло много. Грузили торпеду в лодку при трескучем морозе, обжигая ладони о металл. Тщательно готовили и, чтобы исключить всякие случайности, много раз проверяли. Должна пройти безукоризненно. Старшина ручается за успех. А червь сомнения точит - никогда прежде не приходилось стрелять в тридцатиградусный мороз при температуре забортной воды ниже нуля, когда только соленость мешает ей обратиться в лед. Будет ли техника надежно работать в таких условиях?
Хотя в седьмой отсек, где по тревоге находится Павлов, и не доходят команды, передаваемые в первый, но он ясно представляет себе все, что там делается. Каким-то шестым чувством улавливает он момент открытия передней крышки торпедного аппарата и доклада в центральный пост о готовности к выстрелу. Взглянув на глубомер, мичман отмечает: глубина перископная, скоро залп...
Предположения старшины группы торпедистов о близком завершении атаки оправдались. Цель подходит на угол упреждения. После многих бесплодных попыток мне, наконец, удалось увидеть в перископ в разрывах белого пара мачту и трубу миноносца. Это большая удача! Теперь он от нас не уйдет
- Аппараты - товсь! Пли!
Легкий толчок и шипение воздуха ощутили и услышали все, и Павлов представил себе точную картину событий в боевой части. Секунду назад Магдалинин, выполняя команду, резко рванул на себя рукоятку перепускного клапана. Ворвавшийся в аппарат сжатый воздух мощным ударом вытолкнул торпеду, и помчалась навстречу цели наша первая... учебная!
На мгновение к сердцу Павлова подступила обида: обошлись без меня. Старпом даже запретил заходить во время стрельбы в первый отсек, приказал быть на своем месте по боевому расписанию. А если торпедисты по малоопытности ошиблись да утопили торпеду? Во что это обойдется государству? Но он тут же устыдился своих мыслей. Ишь ты куда гнешь, Федор. В бою тебе в первом отсеке быть не положено, а о точности действий подчиненных в бою заботиться нужно раньше. Правильно сказал старпом: "Дорого государству обходятся потопленные практические торпеды, но еще дороже хорошая выучка экипажа, каждого человека на своем штатном боевом посту. К войне готовиться - не в бирюльки играть..."
Едва кончились одни волнения - удастся ли атаковать, как начались новые попадет ли в цель и не утонет ли торпеда?
Преследованию со стороны "противника" мы не подверглись и потому всплыли. Остается только удивляться, как удалось нам увидеть цель. Даже стоя на мостике, мы часто теряем ее из поля зрения. Идем, ориентируясь по прямому как стрела следу, оставленному торпедой. Заметят ли его в такую видимость на миноносце?
Пребывать в неведении долго не пришлось. На фок-мачте корабля-цели взвился сигнал: "Вижу торпеду", а вслед за ним флаг "Добро", что значит - атака проведена успешно. В подтверждение этого получаем семафор командира дивизиона с борта цели: "Торпеда прошла под килем в районе машинного отделения. Поздравляю". Для нас это самая высокая и желанная награда.
Передача поздравления командира дивизиона по лодке нарушила тишину в отсеках. Напряжение сменилось бурной радостью, которой подводники спешат поделиться друг с другом. Забыв о своих недавних сомнениях, Павлов говорит Дорофееву, что у него ни секунды не было сомнения в отличном действии своего оружия. Самое любопытное, что мичман сам верит в это, хотя всего минуту назад он лихорадочно перебирал в памяти причины, от которых может затонуть или неверно пойти практическая торпеда.
Вызываю на мостик и поздравляю лейтенанта Хроменкова. Успешное выполнение задачи - результат дружной учебы и усилий всего экипажа, но прежде всего торпедистов. Много напряженного труда вложили они в только что произведенный меткий выстрел. Поэтому я благодарю весь личный состав боевой части через их командира.
Первый успех поднял дух экипажа, вселил веру в собственные силы. Но почивать на лаврах вредно, да и некогда. Проведенная атака - это лишь эпизод в длинном перечне огневых и других задач, которые нам предстоит выполнить в многодневном зимнем походе.
По полученным сведениям, "противник" обнаружен в отдаленном районе моря. Полным ходом устремляемся вперед, чтобы уничтожить его. Но торпед на лодке больше нет. А так как нам сообщили, что цель одиночная и слабо вооруженная, решено пустить в дело артиллерию. Правда, выполнение задачи усложняется тем, что бой должен произойти в зоне действия "вражеской" авиации. Очень важно поэтому внимательно наблюдать за горизонтом, чтобы отразить возможную "атаку" воздушного противника зенитным огнем.
Посредником к нам назначен дивизионной механик инженер-капитан 3-го ранга Самыгин. Из этого делаем вывод, что без серьезных повреждений, то есть без "пробоин" и "пожаров", из боя нам не выйти...
На откидной металлической площадке у тумбы перископа сигнальную вахту несет краснофлотец Немальцев. Резкий ледяной ветер обжигает легкие и заставляет слезиться глаза. Замерзающие на лету соленые брызги безжалостно секут ему лицо. Оставленный полчаса назад холодный отсек, в котором при разговоре пар валит изо рта, как дым из "козьей ножки", сейчас представляется ему уютным и желанным местом.