“Нашей эскадре осталось одно: сцепиться с Того мертвой схваткой: либо он, либо мы. “ (С картины художника А.А. Троня)
LXV. Южно-Китайское море. 28 марта 1905г.
Пользуясь неожиданным случаем, черкну Вам несколько строк. К сожалению, нет времени и возможности написать подробно, потому что это письмо имеет некоторые шансы попасть в руки японцев. Надеюсь, со временем напишу все подробно.
Мы уже 25 дней в море. Совершили удачный переход Индийским океаном, благополучно прошли чрезвычайно опасный для нас Малайский пролив и теперь находимся в прямой возможности со дня на день встретиться со всем флотом Того. По сведениям, переданным нам из Сингапура, японцы со своим флотом устроили себе базу в Лабуане и, вероятно, примут все меры, чтобы нас поймать.
Относительно нашего настроения скажу, что мы все пришли к тому убеждению, что возвращение домой имеет для нас смысл только в том случае, если мы сумеем показать японцам, что нельзя безнаказанно оплевывать и покрывать грязью русский флот. Я убежден, что им солоно придемся. Нам выхода нет: либо гибель, либо победа. Во всяком случае постараемся продать себя возможно дороже: корабль за корабль, на меньшее не согласимся! Живется нам сравнительно недурно, если бы не хронически тяжелые известия. Сидим уже на солонине, хотя еще имеем в запасе корову и двух телят. Хозяйство мое, как видите, упростилось чрезвычайно. Здоровье мое исправно: я легко переношу тропики, даже, по обыкновению, толстею. Дни ужасно однообразны, но зато летят необыкновенно скоро. Я искренне верю, что с Божьей помощью мы с честью выйдем из этого испытания и я буду иметь возможность, посетив Вас в Жердове, не краснея рассказать Вам свои похождения.
LXVI. Бухта Ван-Фанг. 21 апреля 1905 г.
Христос Воскресе!
К сожалению, я не имел возможности поздравить Вас письмом, благодаря нашему походу, а телеграммы, как раз на Страстной на время запретили отправлять из тактических соображений. Да впрочем, как-то страшно поздравлять за месяц до праздников! Последнее письмо я Вам отправил в море с оказией через Сайгон, кажется, 20 марта. 31 марта мы подошли к бухте Камран у берегов французского Аннама. Минные катера и миноносцы были посланы обследовать и протралить бухту. Я ходил на минном катере № 1 и провел очень интересные сутки. Удалось побывать на берегу и завести знакомство с очень милыми французами. Бухта оказалась великолепная: два больших рейда, наружный и внутренний. В глубине бухты небольшой французский поселок, частное предприятие, которое разрастется в большой порт.
Французы приняли нас с распростертыми объятиями и были милы до чрезвычайности, особенно, когда получили выгодную аферу. В тот же день вечером вошли и встали на внутренний рейд транспорты, эскадра же вошла только 1 апреля в полдень и стала на наружном рейде. Для охраны рейда высылаются миноносцы и минные катера, два дежурных крейсера стоят в море, образуя световую преграду. Мне через день приходится ходить в дозор, что не особенно приятно, т.к. аккуратно с 11 ч дня начинает дуть сильный местный бриз, который разводит сильную волну и стихает только к рассвету. Болтаться целую ночь на миноноске очень утомительно, да и внимание требуется самое напряженное. Днем у меня была пропасть дел с приемкой провизии для кают-компании. Из Сайгона пришел целый пароход “Eridan” с запасами.
В Вербную субботу нас ждал сюрприз: по дипломатическим соображениям французы должны были просить нас уйти из Камрана. В воскресенье мы ушли в море, оставив в бухте только транспорты, которые догружались с немецких угольщиков. Мы болтались в море до среды, когда стали на якорь в бухте Ван-Фанг на 50 миль севернее Камрана. Это тоже очень удобная бухта, но более пустынная, чем Камранская. Но и это наше убежище открыто 19 апреля; и нас опять попросили честью. На этот раз, мы впрочем, ушли всего на один только день и сегодня стали на якорь на старом месте. Как видите, положение наше довольно глупое, но что делать, нам необходимо дождаться Небогатова, который должен прийти не сегодня – завтра. У нас уже есть телеграмма, что 15-го третья эскадра прошла Пенанг. Беспокоит только, что нет известий о проходе ей Сингапура.
До сих пор Небогатое шел молодцом, сделав этот путь в 2,5 месяца. Как жаль, что осадка наших судов не дала возможности и нашей эскадре пройти Суэцким каналом, и мы были бы уже давно на театре войны, и кто знает, что бы случилось!
“Теперь мы на пороге самых интересных событий. Когда это письмо дойдет до Вас, судьба многих из нас уже решится." (С картины художника А.А. Троня)
Пасху мы встретили довольно хорошо, но вследствие угольной погрузки на Страстной неделе многих служб не было. Благодаря изобилию свиней и птицы в бухте, пасхальный стол вышел довольно приличный. Великолепно удались куличи и пасхи; к сожалению, сырной пасхи не удалось соорудить. В Страстную субботу я привез с берега целую гору всякой тропической зелени; попадались очень красивые экземпляры, так что церковь и кают-компания украшены очень недурно, хотя у нас половина кают-компании завалена углем.
Адмирал с нами только христосовался, разговлялся он у себя, потому что из-за угля мы не могли поместить у себя весь штаб. В такие дни, как Пасха, как- то особенно грустно становится отсутствие близких людей, а в эту Пасху у меня это чувство было необычайно сильно. В два часа дня в воскресенье я ушел в дозор на минном катере, где и болтался до 7 часов утра 18-го.
Недавно я чуть не задушил на смерть человека голыми руками. Дело было на пароходе “Eridan”, во время разгрузки провизии для кают-компании. 5 апреля команда “Орла” перепилась и страшно бесчинствовала. Один пьяный матрос бросился с кулаками на капитана 2-го ранга Г. Тот отбил нападение, но в это время свихнул себе ногу, а матрос обхватил его руками и старался повалить на палубу. Я немедленно бросился на помощь Г. Так как матроса нельзя было оторвать, то я схватил его за горло и душил, пока тот не закричал и не разжал рук, после чего бросил его на палубу.
Вообще, команда с “Орла” ведет себя ниже всякой критики, и адмирал решил за них приняться серьезно. Моего матроса расстреляют по приходе во Владивосток. Как на зло, на “Орле” на Пасху был небольшой беспорядок, адмирал поехал туда и навел на нем порядочного страха, орал он, как никогда, и наговорил таких вещей и в таких образных выражениях, что доставил нам развлечение по крайней мере на сутки. Ю, и Ш. страшно влетело, попало и офицерам, но те очень довольны, так как теперь у них руки развязаны и они могут подтягивать команду, а то Ю. своим отношением к команде совершенно ее развратил и лишил офицеров всякого авторитета.
LXVI-a. Бухта Ван-Фанг. 29 апреля 1905 г.
26 апреля мы наконец соединились с Небогатовым. Слава Богу, у нас теперь руки развязаны, и завтра мы идем во Владивосток. Небогатов совершил свой поход блестяще и привел свои корабли в отличном состоянии. Он совершил весь поход в 2,5 месяца, да еще с кораблями, про которые говорили, что они дальше Средиземного моря не уйдут. Наш адмирал, видимо, никак не может переварить, что Небогатов распорядился куда умнее его и проявил гораздо более энергии и здравого смысла. В общем, мы получили солидную прибавку в два 12-дюймовых, два 10-дюймовых, четыре 9 дюймовых и шесть 120-мм орудий. К сожалению, японцы открытого морского боя, наверно, не дадут, так как для них риск большой, а будут морить нас мелкими гадостями в виде всевозможных мин и брандеров. Теперь мы на пороге самых интересных событий. Когда это письмо дойдет до Вас, судьба многих из нас уже решится.