— Я жаждала мести!
— Перед аварией Сеня очень дёргался, ему видимо угрожали. А я, дура, не поняла...
— Он предложил полететь в Германию всем вместе. Давно мы никуда вместе не летали.
— Я не очень хотела, но Сашка прыгала до потолка, что мы в Лейпциг, к Ниночке в гости поедем, ты же знаешь какая она общительная, и мне пришлось уступить.
— Вот и съездили...
— Я не боюсь смерти! Устала жить...
— Во всей этой ситуации, мне жаль только одного, что Серый остался жив, здоров и невредим!
— Ненавижу...! — выплюнула она с таким чувством, что у меня по телу судорога прошла. Кажется, она его любила. Нет! Любит до сих пор...
Она замолчала и закрыла глаза.
Я, словно прирос к креслу, даже дышал через раз.
— Исповедь закончена... — проскрипела она.
— Теперь прощай, Алексей!
Я поднялся на ватных ногах и не смог сделать ни шага.
— Не оставляй мою дурищу, помоги ей..., если можешь.
Может она сошла с ума?! Ну, конечно! У неё же ЧМТ! Точно свихнулась!
В дверь заглянула медсестра.
— Вам пора. Ирине Дмитриевне нужно отдохнуть.
— Д-да, да, конечно, — прохрипел я.
Оставаться здесь, я и так больше не мог, меня выкручивало, ломало и тошнило от всего, что я только что услышал и осознал. Хотя... осознание придёт немного позже...
Я посмотрел на Ирину в последний раз. Она все ещё лежала с закрытыми глазами. Может уснула? Хотя сейчас она больше походила на покойницу.
Я так и не смог выдавить из себя ни единого слова на прощание. Быстро вышел из палаты и уверенно направился в кабинет к Илье Константиновичу.
Кабинет был закрыт.
На посту медсестра сказала мне, что он на операции. Я не стал ждать. Я даже дышать нормально здесь больше не мог.
На улице опять шёл дождь.
Осень. Серая, унылая, промозглая осень. Точь-в-точь, как на душе. Я громко втянул сырой воздух и сделал несколько глубоких вдохов. Зябко. Нет! Дубарь! Меня всего колотило.
Прыгнув в машину, я включил печку и поехал в зал. Мне хотелось боя. Нет! Мне хотелось крови...!
Вечером мне позвонили из больницы и сообщили, что Ирины больше нет. Это была наша с ней последняя встреча.
Я не знал, радоваться мне или огорчаться этой новости, после сегодняшнего. Внутри меня велось целое сражение. С одной стороны, я просто не мог поверить в то, что Ира оказалась именно такой, как я её увидел в нашу последнюю встречу. С другой же стороны, теперь мне стало многое понятно.
Сеня всегда любил Ирину. Ни юная красавица Кристина, ни какая-то другая, самая распрекрасная девушка, не могла бы этого изменить.
Раньше мне было непонятно, как друг мог отважиться на столь отчаянный поступок и завести себе постоянную любовницу. Я его осуждал за это. Теперь я, кажется, начинал его понимать...
Вот ведь не зря говорят: чужая семья- потёмки. Не стоит лезть туда, осуждать кого-то, мы всё равно не узнаём всей правды. Она известна только им двоим. Правда у каждого своя.
Санька... я должен позвонить ей и сообщить, что мамы больше нет..., но как это сделать, я не знал. Больше всего в данной ситуации мне было жаль эту, ни в чём неповинную, светлую девочку. Как ей удалось вырастить в своей душе столько чистой любви среди всей этой фальши? Я не понимал. Она была для меня восьмым чудом света, необъяснимой загадкой.
Остаться одной в таком хрупком и нежном возрасте... врагу не пожелаешь! Нет, я не собирался её бросать, но кто я такой? Чем я могу ей помочь?
Её герой,- робко напомнил внутренний голос. Я невесело улыбнулся. Да, уж, ещё тот герой!
Я тянул до вечера, оправдывая себя тем, что было много работы. Но больше тянуть было нельзя.
Я включил ноут и набрал скайп Сашки.
Она подключилась ко мне и просто молча смотрела на меня какое-то время.
Я собирался с силами. Подбирал нужные слова и не мог оторвать взгляд от её проницательных глаз.
— Её больше нет... — это был не вопрос... утверждение, констатация. Саша спокойно это произнесла, не сводя с меня глаз.
Я кивнул и сглотнул. Не знаю кто из нас сейчас старше и мудрее... она же совсем ещё ребёнок..., а под её прицельным взглядом, пацаном чувствовал себя именно я.
— Санька... ты как?
— Это было ожидаемо... Не переживай за меня. Я справлюсь.
Мы оба замолчали...
— А в остальном? — спросил я, чтобы прервать тягостное молчание и сменить тему.
— Лёш, у меня всё хорошо. Правда...
— Языкового барьера у меня нет, ну а в общении, мне вообще нет равных, ты же знаешь. — Слова лились из неё бурным потоком. Она пыталась утопить в них свои истинные эмоции? Скрыть от меня? Или обмануть себя?
— Прямо вся в меня! — попытался я пошутить.
— Я уже знакома не только со всеми учениками, но и со всеми преподавателями.