- Меня?- Тони Мерч не сразу понял услышанное.- Я двенадцать лет!…
- Беллерсхайм!-продолжал Джим Олстон, не обращая внимания на выкрик Тони.- Исполняйте обязанности боцмана. А вы, Тони Мерч, займитесь перегрузкой.
Джим Олстон отвернулся от разжалованного боцмана к Петру Андреевичу.
- Вас я попрошу пройти со мной. Ларсен! Вы тоже…
- И я! - подскочил Майкл, все еще косясь в сторону Тони Мерча.
- И вы пойдете со мной,- согласился Джим Олстон, рассудив, что не следует оставлять вместе разоблачителя и обвиняемого.
Перед тем как уйти из трюма, он задержал взгляд на бывшем боцмане и сказал Беллерсхайму:
- Я запрещаю Тони Мерчу выходить из трюма. Проследите за выполнением моего приказания.
- Это что?…- прохрипел Тони Мерч.- Арест?
- Возможно,-спокойно ответил Джим Олстон.- Надо будет- приму более жесткие меры.
- Наручники наденете?- Тони Мерч весь устремился вперед.Казалось,он сейчас бросится на нового капитана.- Запрете в канатный ящик?
- Беллерсхайм!- Джим Олстон повернулся спиной к дрожащему Тони Мерчу.- Покажите ему рабочее место.
- Есть, сэр! - грозно бросил Беллерсхайм и значительно добавил.- Тони Мерч отсюда не выйдет.
- Не выйду?- переспросил Тони Мерч.- Я… не выйду?
Он осмотрелся.Ни одного сочувственного взгляда не увидел он,ни одной руки, готовой поддержать его.Попытка боцмана свалить пущенную им сплетню о русских рыбаках на погибшего капитана восстановила против него матросов. Они держались так, словно преступление Тони Мерча было уже доказано и товарищи взяли на себя обязанности служителей правосудия. А правосудие на аварийном судне, да еще и в бушующем море, жестоко. Тони Мерч прекрасно знал это. Ведь сам он не раз бывал если и не судьей, то строгим и неумолимым исполнителем морских законов.
17
Морозов первым выбрался из лазового люка и глубоко, полной грудью дышал свежим морским воздухом.
Над морем разгоралось северное сияние.Огромный, в полнеба сверкающий занавес мягко колыхался тяжелыми голубоватыми складками с запутавшейся в них узкой молодой луной.Складки быстро густели,гасили звезды.Внизу занавес оторачивала широкая серебристая бахрома штормующего моря.
После сырого затхлого трюма с кипящими в нем страстями, с его напряженной трудовой жизнью пустынная палуба оставляла гнетущее впечатление.Море бесновалось по-прежнему.
В мертвенном свете северного сияния завалившийся набок пароход- безлюдный, со сломанной мачтой и раскачивающимися на талях обломками шлюпки - выглядел брошенным, обреченным.
За Морозовым вылез из тамбура Джим Олстон, а несколько позднее и Петр Андреевич. Ждать Олафа Ларсена и Майкла они не стали и укрылись от ветра в надстройке.
Джим Олстон воспользовался передышкой и сообщил Петру Андреевичу, что он принял решение обследовать гребной вал своими силами.
- В море? - спросил Петр Андреевич.
Джим Олстон услышал в его голосе недоверие и пояснил:
- За последние несколько часов ветер сменил направление и сейчас дует с норд-оста. Массы воды, приведенные в движение норд-вестом, еще стремятся по инерции на зюйд-ост. А ветер, раскачивая воду в новом направлении, гасит старые волны, но еще не поднял новые. Поэтому движение воды значительно ослабело.
- А как температура воды? - заинтересовался Морозов.
- На глубине восьми метров плюс шесть по Цельсию.Гольфстрим никакой мороз не остудит…
В надстройку вбежал Ларсен, а за ним и Майкл, все еще бормочущий что-то о боцмане.
- Приготовьтесь, Ларсен,- приказал Джим Олстон.- Перед тем как начнете одеваться, внимательно проверьте акваланг.
Морозов резко, всем телом,подался к Джиму Олстону и облизнул пересохшие от волнения губы.
- Нет ли у вас… второго акваланга? - спросил он.
- Вы умеете пользоваться аппаратом?- Джим Олстон всмотрелся в взволнованное лицо юноши.
- В Херсонском мореходном училище я был старшиной группы аквалангистов,- по-курсантски четко ответил Морозов.- Мне приходилось спускаться под воду на глубину до тридцати метров.
- А погода? - Джим Олстон кивнул в сторону моря.
- Мы тренировались круглый год. Конечно, в соответствующих костюмах.
- Хорошо,- согласился Джим Олстон.- Идите с Ларсеном.
Все это произошло так быстро, Морозов даже не перевел своего разговора с Джимом Олстоном Петру Андреевичу, а лишь доложил, что идет готовиться к спуску под воду. Он всячески старался держаться солиднее, унять клокочущую в нем радость, и оттого она становилась еще более заметной, яркой.