— Советский катер! — прервал размышления агента боцман.
— Уйдем, — за побледневшего судовладельца ответил агент, — до пограничных вех — рукой подать.
Но хозяин шхуны видел, что уйти не удастся: катер уже отрезал шхуну от нейтральных вод.
Он перевел ручку телеграфа на «стоп». Шхуна начала замедлять свой ход.
— Полный вперед, самый полный вперед, идиоты! — злобно закричал агент. — Коммунисты расстреляют вас всех!
— Есть один выход… — заговорил капитан и остановился, испытующе посмотрев на разведчика.
— Какой? — не удержался рулевой.
— Господин шпион должен сейчас же убраться со шхуны…
— Куда?
— На дно морское.
— Прежде меня ты туда уйдешь, грязная свинья! — пригрозил агент. — Да и вы все последуете за ним!
Команда шхуны настороженно переглянулась.
— Не горячись, ты не на собственной шхуне, хозяин здесь я. И потом я говорю дело: на дно морское ты уйдешь в том, в чем пришел, в своем костюме. Я не могу, да и не хочу ради тебя рисковать жизнью.
— Идти на такую глубину в моей маске, значит идти на верную смерть!..
— А нас это не касается. Выйдешь живым — твое счастье. Торопись!
— Нет! — отрезал разведчик. — Прежде чем умереть, я пошлю на тот свет не одну собачью душу.
— Не пойдешь добром — выбросим силой, — твердым голосом проговорил капитан и решительно шагнул к агенту. — Нас пятеро, а ты один.
Команда зашевелилась, явно поддерживая своего хозяина; суровые лица не обещали ничего хорошего. Разведчик посмотрел на сжатые кулаки, полусогнутые, готовые к прыжку фигуры и быстро спустился вниз, в кубрик. Все последовали за ним.
— Взять его! — крикнул хозяин шхуны и в то же мгновение от сильного удара в лицо упал навзничь. Кинувшаяся на агента команда отступила: в руке он держал пистолет.
Стоявший рядом с боцманом веснушчатый крепыш неожиданно для всех молниеносно взмахнул рукой и бросил нож. Разведчик едва успел увернуться, нож воткнулся в стену.
Раздался выстрел, и крепыш, схватившись руками за живот, упал на пол перед явно струсившей командой.
— Перестреляю всех, как собак! — злобно, сквозь стиснутые зубы проговорил агент.
И вдруг у него мелькнула счастливая мысль: а что если ему стать членом команды шхуны вместо убитого им человека?
— Слушайте меня все, — начал он, — я переоденусь в одежду убитого и буду работать на его месте. Тело выбросим за борт, никто ничего не будет знать.
Хозяину шхуны и его команде предложение разведчика сначала показалось подозрительным, но, подумав, они пришли к выводу, что он, пожалуй, прав; лучшего ничего не придумаешь.
— Хорошо, мы согласны, — утирая пот, за всех ответил капитан, вставая на ноги. — Да не вертите вы пистолетом под носом!
— Давно бы так, капитан, — повеселел агент, пряча пистолет в карман.
Все сразу же забегали, хватая что попало под руки.
— Спокойнее, без паники! — властно крикнул разведчик. — Вы, боцман, сделайте уборку в кубрике, уберите следы крови и выбросьте лишние вещи, а вы, — показал он рулевому, — берите тело за ноги и понесем вместе наверх.
С трудом вытащив по крутому трапу на палубу убитого, агент и рулевой, скрываясь за надстройками, поднесли его к борту. Едва они приподняли тело, чтобы выбросить его за борт, как руки рулевого опустились.
— Он… он еще живой, — заикаясь, выдавил он из себя, показывая трясущимся пальцем на открытые блуждающие глаза очнувшегося товарища; рана оказалась не смертельной. Раненый пошевелил запекшимися губами, должно быть, силясь что-то произнести.
— Тише, — угрожающе прошипел разведчик в бледное лицо рулевого, — молчи, если не хочешь вместе с ним пойти на корм рыбам.
Рулевой вскрикнул и хотел бежать к своим в кубрик, но агент цепко схватил его за руку и удержал на месте. Показывая вынутый пистолет, он докончил:
— Ты ничего не видел, он мертв, или… вот!
Агент собрал все свои вещи, вынес их на палубу и выбросил за борт, оставив лишь металлическую коробку с картой и микрофотоаппаратом, пистолет и стеклянную ампулу с ядом.
— Выбросьте оружие, — посоветовал капитан, — если русские при обыске найдут, нам не сдобровать.
— Не ваше дело, — ответил разведчик, — приведите лучше себя в надлежащий вид.
Вынув из кармана белую резину, он надел ее на правую руку чуть повыше кисти и подсунул под нее пистолет. Делая осторожные взмахи рукой, он убедился, что пистолет держится надежно. Теперь коробка с картой и микрофотоаппаратом. Оставить ее при себе агент не решался: обыщут и найдут. Но куда же ее спрятать? Без сомнения, пограничники обнюхают каждый уголок, облазят все щели. Внимание его вдруг привлекла объемистая алюминиевая кастрюля, стоящая на столе вместе с разбросанной грязной посудой после ужина, в которой остался вчерашний суп.
Разведчик осторожно опустил туда коробку.
Едва только катер мягко стукнулся о борт шхуны, как Горюнов, Чумак, сигнальщик Курчавин и еще двое матросов, быстро перемахнув через фальшборт, очутились на палубе. Из кубрика навстречу им вышел владелец шхуны.
— Почему вы снялись с якоря и стали уходить из наших вод без разрешения? — подчеркнуто сухо спросил Горюнов капитана, окидывая его строгим взглядом.
— Как без разрешения, господин советский офицер? — удивился владелец шхуны, приподнимая свои выцветшие, едва заметные брови. — Я вас совершенно не понимаю. С вашего острова был дан сигнал, вот я и пошел… Я запросил, и мне разрешили.
— Вам никто не разрешал. На ваш запрос вам ответили: ждать! Вы прекрасно видели все сигналы и умышленно не отвечали на них.
— Не может быть, господин советский офицер, — еще более удивился судовладелец, — не может быть. Тут какая-то ошибка.
— Хорошо, — усмехнулся Горюнов, — выясним.
— Зачем столько беспокойства вам? — заулыбался хозяин шхуны. — Вы вчера все осмотрели, у меня ничего нет.
— Кто это вас так разукрасил? — спросил Горюнов, имея в виду подбитый, заплывший глаз.
— Пустяки, ночью вставал и стукнулся о край стола, — ответил судовладелец, — совсем старый стал, плохо вижу.
Постояв с минуту молча, он опять заговорил ноющим, надломленным голосом, жестикулируя короткими руками:
— Ведь я потерял день, ночь и еще день. И все этот проклятый туман! Я должен сегодня утром взять ценный груз. У меня договор — значит и работа; не будет работы — я и моя команда умрем с голоду. Мог ли я рисковать этим? Конечно, нет, какой дурак отказывается от денег, от куска хлеба…
Обыскав все помещение шхуны, на палубу вышли Чумак и матросы. Чумак слегка кивнул головой командиру катера и отошел в сторону, давая понять, что он доложит только ему одному.
— Ну, как? — спросил Горюнов главного старшину, отходя от насторожившегося хозяина шхуны.
— Ничего на первый взгляд подозрительного не обнаружено, — вполголоса, чтобы не слышали другие, заговорил Чумак, — огнестрельного оружия и взрывчатых веществ нет, команда вся на месте, лишний человек спрятаться не мог, но… — главный старшина замолчал, собираясь с мыслями и взвешивая то, что он хочет сказать, — по-моему, один человек в команде стал другим. Я всех их в лицо вчера запомнил, а этого, кажется, вижу в первый раз.
— Вы подозрительному не подали вида, что заметили его? — спросил Горюнов.
— Нет.
— Так, хорошо. А следов убийства случайно не обнаружили нигде?
— Вроде бы нет, — медленно раздумывая, ответил Чумак, — вот только палуба у них в кубрике мокрая, должно быть делали аврал или…
— Или ликвидировали следы убийства, — досказал Горюнов.
Хозяин шхуны, стоя в стороне, нетерпеливо переступая с ноги на ногу, тщетно прислушивался к разговору офицера и старшины. Маленькие глазки его лихорадочно бегали по сторонам. Вобрав в плечи плешивую голову, он, как зверек, припертый к стене, в бессильной злобе и страхе ожидал последнего удара. Горюнов подошел к нему и вежливо сказал: