На склейку стекол приходил Добруш, он, как и Веселина, был тихий и спокойный, аккуратный, работа у него спорилась. Со временем я даже не проверял, у мальчика получалось даже лучше чем у меня. Влас традиционно ковырялся в тракторе, задавал глупые и неглупые вопросы. Обеслав и Олесь занимались всем понемногу, но им тоже на месте не сиделось, характер не тот. Самые маленькие пока были с мамами.
Мамы же занимались производством отделочных материалов. Пока не сильно холодно, мы им организовали рабочее место новых строениях, где собрали все мои приспособления с прошлогоднего ремонта. Те делали доски пола, стен, потолка, полировали их, пропитывали, покрывали лаком. Устанавливали уже мы с мужиками.
Конец ноября был у нас праздничный. Сделали все окна, поставили их, отделали стены, потолки, пол. Даже мебель основную собрали. Решили в очередное воскресенье отметить новоселье. Зарезали кролика, благо они плодились действительно, как кролики. Достали соленья, напекли хлеба, наварили картошки. С солью, маслом конопляным, пальчики оближешь! Уселись в актовом зале. Был полдень, за окном были заморозки. Хорошо, что дед успел вспахать на тракторе наши поля. Да, второе поле, на месте лесоповала тоже распахали. Оно было пока в три раза меньше первого, не успели ямы засыпать. Зато дед придумал бульдозер! Приделал, в (тайне от меня, гад!) деревянный щит к носу трактора, срезал небольшие холмики, да и закапывал ямы от пеньков. Я его похвалил, конечно, но про себя думал, что я то ли тупею, то ли голова не тем занята. Надо было давно это предложить, но нет, Буревой все выдумывает теперь! А я на текучке сижу! Обидно.
Хорошо посидели. Обед удался, дедова томатная самогонка тоже. За коном раздавался тихий стук. Мы сначала не обратили внимание, потом стук стал сильнее. Потом дополнился воем!
Мы кинулись к окнам, они выходили на восток, на центр деревни, через мутноватое стекло, да еще и в сумерках ничего было не разглядеть. Полезли на крышу, вдруг опасность. Через люк разглядели происходящее.
— Машка! — сразу опознал хромую лосиху Кукша, — Пришла! Смеяна, иди, тут подруга твоя пришла!
— Не подруга она мне, предательница! — Смеяна гордо вскинула головку.
Всей деревней вывалились из дома. Машка стояла грязная, помятая. Но дово-о-о-ольная. Лезла мордой к нам, кивала головой в свой сарай, его, как и дома Агны и Леды, старую кузницу, мы не сносили, пока. Мы начали обнимать блудную лосиху.
— Куда ж ты, чудовище лесное, запропастилась-то, а? — я чесал здоровенную шею, — твоя подружка, Смеяна, извелась вся…
Вой из леса на краю деревни стал нам ответом. Там было тоже серое пятно, только больше, и, по ходу, с рогами. Лосиха действительно блудная. По женихам шаталась. Машка повернулась, помычала на ухажера. Тот скрылся в лесу. Повернулась к нам, и начала жалобно мычать, головой что-то выискивая в толпе. Не нашла. Грустно помычала, и пошла к сараю. У двери встала, мол, открывайте, нагулялась. Ну мы и открыли, нам не жалко.
На утро лосиха сама выбралась из сарая, просто толкнула дверь. Мы ее не запирали, от такой животины засовы не помогут. Машка пришла под окна и шаталась там до вечера. Иногда заглядывала в окна, жалобно мычала. Мы сначала не поняли, чего она хочет, но ситуация быстро прояснилась. Смеяна вышла во двор, Машка бросилась к ней. Но девочка гордо задрала нос, и пошла мимо ничего не замечая. Обиделась, значит.
Так продолжалось еще дня три. Лосиха трусила за Смеяной, когда та была на улице, лезла ласкаться, но девочка была неприступна. Мы даже переживать начали, жалко животину. Провели беседу со Смеяной. Упирали на то, что нас-то тут много, а Машка одна. Ей скучно, тоже хочется поговорить. Вон, и друг ее каждый день приходит, орет на краю деревни. Не подходит ближе, опасается. Пришлось срочно делать нам еще и навес чуть глубже в лесу, туда натаскали сена, да положили соли. Приручать Машкиного ухажера. Прозвали его Васькой. Смеяна наконец-то оттаяла сердцем к предательской лосихе, застали их вечером в Машкином сарае, девочка чесала лосиху. Утром та убегала к ухажеру, они паслись в лесу, ели сено да обгрызали ветки, лизали соль, а к вечеру жених провожал лосиху до деревни, та укладывалась в сарае, Смеяна чесала ее, гладила, прикармливала вкусной травкой.