После нападения волков мы сделали новую наблюдательную площадку для пацанов, в кроне высокого дерева. Спрятали ее под аналогом маскировочной сетки, теперь мы видели гораздо дальше. Лес же вокруг деревни дед нещадно вырубал. Мы хотели сделать открытое пространство, метров на пятьдесят-сто вокруг деревни. А в конце по осени поставить некий забор для защиты от диких зверей. Споры стояли только над конкретной реализацией забора. Я предлагал стену, вроде крепостной, дед настаивал на дреколье, воткнутом в землю. Я его понимал. Трудозатраты на крепостную стену будут огромные. И еще, саженцы деда прижились зимой плохо. А значит, надо сажать еще, да погодить с вырубкой леса. Очень Буревой переживал за природу. Остановились на дедовом плане, лишь бы волки не перепрыгнули. Да введем систему активной безопасности, зимой за озером следить толку нет, пусть пацаны за лесом следят.
Вообще, нападение принесло свои плоды. Никто не халявил на занятиях по военной подготовке, а то начала наблюдаться такая тенденция. Мол, врагов нет, чего кипятиться? Когда же враг в виде оголодавшей стаи пришел под окна, важностью проблем безопасности прониклись все. Как и лекарствами — бабы целыми днями собирали лекарственные травы, до которых могли дотянуться, делали бинты, стерилизовали их и укладывали в фанерные тубусы. Мы даже сделали набор из трав да спирта для использования в лесу, при выходах.
Кстати, о спирте и самогонном аппарате. Бочка для приема ядовитой воды в литейном цехе у нас развалилась, остатки ее были обуглены. Хорошо, что пол был каменный. Потому что в процессе исследований остатков раствора пришло понимание, что это кислота. Какая — не знаю, дед назвал купоросным маслом. Покумекали вдвоем, купоросное масло делали из желтого камня. Желтое — значит сера, решил я, и волевым решением назвал кислоту серной. И эта кислота двинула очень многое в нашем селе.
Для ее хранения пришлось делать стеклянную посуду. Много стеклянной посуды, много поташа, много сена, пожалуйте бриться. В смысле, делать насадку для трактора для сена. Решив вопрос с посудой, отбили атаку барышень, им тоже наделали стеклянных банок. Дули раскаленный воздух в расплавленное, чуть остывшее стекло, в чугунной разборной форме в виде банки с широким горлом. Крышки лили тоже стеклянные, в другую разборную форму. Их насажывали на банки, и герметизировали смолой. И так делали, пока не кончился поташ. Стеклотары у нас теперь было много.
После «стеклянного бума» пошел бум химический. Дед начал совать в банку с кислотой все, что попадалось под руку. Коллекцию камней мою ополовинил. Камни собирали второй год, отмечая на нашей карте места их сбора. Думал, вдруг чего полезное найду. Буревой в самодельном противогазе из пропитанной смолой ткани с приделанным фильтром из толченного угля часами растворял, грел, испарял. И это я ему еще не напомнил свои рассказы про щелочи, газы, катализаторы и прочее. Сюрприз будет. А вот до давления дед сам додумался, пришел ко мне с нижайшей просьбой сделать ему закручивающийся чугунный цилиндр с толстыми стенками. Мне не сложно, я делал. Через неделю дед принес мне ложку странного сахара и кусочек серого картона. Я неприлично возбудился. Да что там говорить — я скакал, как козел на поляне! Мы теперь могли избавиться от вываривания древесного спирта и делать бумагу! Ура! Теперь надо только придумать промышленный процесс, но не беда, справимся.
Побочным результатом стало увлечение деда химией. Вид того, как в маслянистой жидкости, которая представляла собой концентрированную, выпаренную серную кислоту, растворяется листочек окончательно захватил сознание моего названного брата. А когда растворился еще и какой-то камень, он окончательно впал в «химический кураж». Если раньше только я напрягал деревню собирать камни, теперь дед каждое утро сам каждому жителю капал на мозги на момент добычи для него новых игрушек. Народ посмеивался, но волю старшего родича выполнял. А когда дед подарил всем по листочку бумаги, маленькому, серому, пять на пять сантиметров, народ проникся его делами тоже. Писать на занятиях на фанерках достало всех.
Лодку мы переделали, сделали ее большой, метров семь длиной да еще два шириной. Корму сделали открытой, на нее установили рыболовный трал, как я его помнил из картинок в будущем. Трал приводился в движение валом отбора мощности от паровика, барабан его вращался, и вытягивал сеть. Сеть с веревками выглядела как парашют, хотели найти косяк рыбы, встать против его движения, да и выловить, что получится. Из-за возросшей массы лодка стала менее резвая, неповоротливая, руль пришлось сделать побольше, для маневренности. Два дня ходили с Кукшей вечерами и ранним утром, пытались найти рыбу, да так, чтобы нас не заметили. Чуть увидев на горизонте лодку, сворачивали в заводь, где Обеслав и Добруш с Олесем прикрывали нас специальными ветками. Надо было бы выйти на более глубокое место, там лодки не плавали, за горизонт. Но нужны были ориентиры.