— Они в целом как в прошлый раз себя вели? — быстро спросил я, время уходит.
— Да нормально, вроде. Просто так бить да мучить не стали, даже зерно оставили, — дед подал голос из-за трактора, — разве что Агну за задницу ущипнули.
— Но-но! — послышался женский голос, — они исподтишка, а то бы я им навешала!
Хрена себе! Я от таких разговоров веселых прифигел. Силу в себе народ почувствовал немалую, раз так ведет себя перед лицом своих страшных врагов. А может нервы так играют. Надо решать что-то. Вон и гопники смотрят на нас напряженно.
— Кто старший? — снова крикнул я.
Опять шевеление в рядах, седой поднял копье, и крикнул что-то вроде: «Я».
— Эй ты, чернобровый, — смешок в рядах моих бойцов, никакой серьезности, — ты по нашему понимаешь? Давай старшего с собой, остальные копья в небо, мечи в ножны, щиты оставьте, от греха подальше!
Опять шевеление и возмущенные голоса в строю гопников. Но я-то верной средство знаю, как их успокоить! Шепотом сказал:
— Васька, фыркни, — и ткнул слегка его в зад.
Лось замычал, крутнул головой, ударил копытом. Споры в строю противников разгорелись жарче, седой повысил голос, произнес что-то вроде «твою-бога-душу-мать», судя по интонации, и поставил копье стоймя. Остальные зашевелились, попрятали копья, звякнул металл, видать, мечи прятали. Черный и седой, прикрываясь щитами, и не выпуская копий, двинулись в нашу сторону.
— Ну, пан или пропал, — сказал я, снял щит из зацепа, взял копье в руку, арбалет за спину, и тоже потихоньку пошел в их сторону. Встретились почти посередине, у подножья вала, что прикрывал нас со стороны озера, метрах в двух друг от друга.
— Ты Торир? — я ткнул рукой с копьем в седого.
— Это Торир, сын Олафа…
— Да ладно, я уже понял, все его родственные и биографию.
Черный выпучил глаза, не понял половину моих слов, и беспомощно уставился на седого.
— Да, — Торир ответил сам.
— А тебя как звать? — это я черному.
— Ярослав, — осторожно произнес он.
— Славик, значит, Славик… Так вот скажи командиру своему, — опять Славик изображает на лбу мыслительный процесс, но вот лицо просветлело, понял он меня, сообразительный — что если его воины дернутся, мы их перестреляем, сам видел как.
Я ткнул в его обрубок копья, он его так из рук и не выпустил.
— Это тебе мое слово, вроде ваших рассказов про победы над драконами. Не угроза, а предупреждение.
Славик перевел мои слова. Торир кивнул, мол понятно, позиции определили, теперь можно вести переговоры.
— Теперь по нашему положению, — Славик перешел на синхронный перевод, талантливый юноша, немного младше меня, — начнем биться — полягут и твои, и мои без сил останутся. У вас есть время уйти.
Славик скривился, но перевел, и пока Торир не ответил, я продолжил:
— Времени-то хватит, а сил нет, у тебя воины поранены, вас догонят и перебьют, — я поближе рассмотрел строй, там целых-то считай не было, — значит, надо выход искать, чтобы и вы целы остались, и мы не пострадали. Да и данов перебить.
Славик перевел, Торир ответил через него:
— Если вдвоем биться будем, обещаю твоих людей после под свою руку взять.
Ничего себе заявочка, типа как Пересвет с Челубеем! Мне такое счастье даром не надо.
— Мои под тебя не пойдут, это я тебе обещаю. Скорее, все тут поляжем. Можно вместе данов перебить, но после битвы что будет? Сам на меня не пойдешь? Добычу взять?
Славик даже расслабился, начал быстро тараторить. Торир прислушался, ухмыльнулся, и ответил через переводчика:
— Нам резону нет, мы добычу и так до дома не довезем.
Вот те раз! Добычи много? Или людей мало? Я прикинул места для весел, на лодке должно быть под сорок гребцов, а их тут максимум половина. Значит, не дотянут. И новая добыча им только в тягость будет, не выгребут. А парус не смогут натянуть, вон как мачта перекошена. Значит, есть поле для маневра:
— Значит, доказательство надо, что мы плохого не замышляем, да друг друга не побьем после данов. Если выживем. Так?
Вояки синхронно кивнули.
— Клятва пойдет? Перунова?
Славик даже спрашивать не стал у командира, сам уточнил:
— На крови?
— Да, на крови, да памятью предков. Я готов дать, как твое начальство?
Тот чуть задумался, перевел что-то Ториру. Про Перуна я в речи его не услышал, а вот имя Одина прозвучало. Наверно, это одно и тоже. Торир покивал, потом кивнул мне. Значит, согласен. Это хорошо…
— Я нож достану, не пугайся. Вы и так в крови все, а мне резать придется, — я полез к поясному ремню, достать свой нож.
Нож был славный. Сам делал, да потом еще опыты по вытравливанию проводил. Поэтому на коротком блестящем (пескоструй!) лезвии у основания красовались скрещенные молнии, лавровый венок, и крылышки. Эмблема войск связи из моего времени. Это мы так с дедом прикалывались. Торир на нож запал. Прям глаза заблестели, да и Славик взгляд не отводил. Форма непривычная, с кровостоками, пилкой по краю, да еще и узор растительный шел по всей длине. Тоже результат экспериментов. Эти слюни пускают, как бы чего недоброго не случилось. Я закатал рукав, разрезал себе кожу у локтя, сбоку, чуть-чуть. Кровью перепачкал лезвие, и протянул Ториру. Тот засуетился, достал свой ножик, невзрачный, но, видать, боевой. Резать ничего не стал, размотал грязную тяпку на руке, да выпачкал в крови лезвие.