— Надо и сыновьям моим такую табличку сделать.
— Ага, правильно это будет. Пусть все в веках знают, — и стал продумывать, что изобразить на ней.
В лазарете, где лежали трое раненых, Кнут, Инвар и Гуннар, торжественная церемония повторилась. Раненые чуть просветлели, до этого лежали мрачные. Не очень они хотели оставаться с нами. Но выбора не было, Торир приказал, да и сами они понимали, что в походе и бою раненые только обуза.
У лодки в заводи начали мы прощаться. Мы опять торжесвенно, устроили им салют из огненных стрел. Тут даже детские арбалеты пригодились, красиво получилось. Опасно для глаз, все же стрела обмотанная тканью, пропитанной скипидаром и смолой, ни разу не сигнальная ракета, но красиво.
Мужики еще раз получили культурный шок, и стали прощаться с нами. Мужиков, меня, Буревоя, и Кукшу, они обнимали, девушкам нашим кланялись (!) чуть не в ноги. Мелких трепали по голове. Ярослав, правда, отличился. Приперся с букетом листьев красивых из леса, и сунул, покраснев, его Веселине. Та покраснела не меньше его, но букет взяла. Тот радостный рванул на лодку.
Торир подошел ко мне, еще раз, уже без переводчика попрощался и подтвердил клятву. Я хоть и понял мало, но жестами да интонацией он все сумел передать. Я тоже подтвердил наши договоренности, и пожелел доброй дороги. Надеюсь, к весне мурманы не забудут о своих обещаниях.
Через два часа судно мурманов скрылось за горизонтом. Мы стояли на берегу и переговаривались:
— Эх-х-х, даже скучно как-то стало… Торир меня мечом обещал научить сражаться, — произнес Кукша, всматриваясь в водную гладь.
— Ничего, вон, у нас три вояки остались, с ними потренируешься, как выздоровят.
— Сергей! Кукша! Буревой! Давайте в дом, холодно уже, — послышался голос моей супруги.
— И впрямь похолодало, — произнес дед, — пойдемте. А то понедельник, работать надо.
— Не, не понедельник, четверг, — сказал я, — мы же год поменяли, я пересчитал дни недели, получается сегодня четверг. Четверг, седьмое ноября, восемьсот пятьдесят восьмого года.
По дороге к дому объяснял им, как отсчитывал от известного мне времени дни недели. Народ от масштабов проникся, но не сильно. Тут у нас уже все привыкли к разного рода чудесам, не то что мурманы.
Остаток времени до зимы готовили деревню и хозяйство к морозам. Трактором пока старым обходились, носили руду, убирали деревню, даже один раз еще за рыбой сплавали, пока лед не встал. Корка-то у берега уже появилась, но сейнер наш паровой прошел.
Я же прикидывал последствия появления тут мурманов. Все они делились на внутренние, внешние, вероятные и достоверно известные.
К внутренним последствиям я отнес психологические изменения в коллективе. Люди стали гордые, и бесстрашные. Хорошо, что не чванливые, но носы позадирали. Наша деревня по сравнению с приехавшими вояками была оазисом в пустыне. Одежка справная, оружие, дома, производство, да и запасы. Есть чем гордиться. Тем более, когда здоровые мужики вооруженные ходят по селу чуть не на цыпочках, в рот заглядывают, да по команде строем ходят. Бесстрашие появилось после победы над данами. На свою голову научил их считать, так они прикинули, что одиннадцать мурманов и семеро наших, включая Веселину, перебили чуть не в три раза больше народу, и решили, что теперь им море по колено. Надо по зиме остудить горячие головы своих родичей. Потому что достоверно известно, что переоценка собственных сил ни к чему хорошему не приведет. А вероятно — так и вообще погубит наше село.
К внешним последствиям я отнес открытие нашего местоположения и богатства сторонними людьми, да еще и без нашего ведома. Мы с Ториром договорились, что он в тайне сохранит место наше, и воякам своим накажет также. Но люди болтливы, а после увиденного тут не многие смогут удержать язык за зубами. Так что можно ожидать гостей, на этот раз настроенных менее мирно. А значит — стоит заняться обороной. К достоверно известным последсвиям я отнес появление Торира по весне, а к возможным — появление его или другой банды с дурными намерениями. А значит, к весне надо стать сильнее. Так, чтобы банду таких как даны, мы бы могли отбить самостоятельно, и не взрывая трактор и не привлекая мурманов. А то на них тракторов не напасешься. А на мурманов — жратвы.
Опять надо садиться и думать, варианты прикидывать. А уже первое декабря…
26. Деревня на Ладожском озере. Зима 858–859 года