На ближайшем углу Кляйн решительно приблизился к человеку, прикуривавшему спиной к ветру.
— Простите, не могли бы вы...
— Кляйн? — Мужчина смотрел ему прямо в глаза.— Ну конечно. Никакого сомнения. Значит, ты тоже переплыл реку забвения.
Один из занзибарских компаньонов Сибиллы, сообразил Кляйн. Мортимер, приметливый и сообразительный. Член псев-досемейной группы, что бы это ни значило. Вот и все, сумрачно подумал Кляйн, выдерживая взгляд Мортимера. Сейчас его разоблачат. Семи недель не прошло, как он спорил с Мортимером во внутреннем дворике занзибарского отеля. Этого недостаточно, чтобы умереть, воскреснуть и обсушить крылышки. Однако прошло несколько секунд, а Мортимер ничего не сказал.
— Я только что приехал,— сообщил Кляйн.— Пабло проводил меня в Дом странников, а теперь я ищу кантину.
— Четвертый централ? Тебе повезло. Мне как раз туда.
Ни тени подозрения на лице Мортимера. Может быть, беглая улыбка — единственный и последний знак того, что мертвый распознал живого? Не следует забывать, что для мертвецов вселенная — дешевая игрушка, они ничего не принимают всерьез.
— Я жду Нериту,— сказал Мортимер.— Можно пообедать вместе.
— Меня воскресили в «ледяном городе» Олбани,— без особой надобности объяснил Кляйн. — Я только оттуда.
— Замечательно.
Нерита Трейси вышла из дома на другой стороне: стройная спортивная женщина лет сорока с короткими темно-рыжими волосами. Она быстро подошла к ним.
— Мортимер Кляйн, с которым мы познакомились в Занзибаре. Только что из Олбани, после воскрешения.
— Сибилла наверняка обрадуется,— улыбнулась Нерита.
— Она в городе? — не удержался Кляйн.
Мортимер и Нерита переглянулись. Кляйн чуть не покраснел. Никогда не задавай прямых вопросов! Черт бы тебя побрал, старый информатор!
— Вы скоро увидитесь,— сказала Нерита.— Ну что, идем обедать?
Вопреки ожиданиям Кляйна, кантина оказалась вполне приличным рестораном, куда сразу захотелось войти. Тяжелые темные портьеры разделяли умело спланированное на пяти или шести уровнях помещение на небольшие уютные кабинеты и альковы, обращенные к колодцу — пустому пространству в центре зала. Такой ресторан сделал бы честь роскошному тропическому курорту.
С едой вышло гораздо хуже: стандартные безвкусные блюда с автоматической раздачи. Еще один убийственный контраст. Да, они ничего не принимают всерьез... Выяснилось, что есть хочется не так сильно, как казалось в гостинице. Пока Кляйн ковырялся в тарелке, беседа Мортимера с Неритой летела мимо его ушей со скоростью, в несколько раз превышающей скорость мысли. Приспособиться к такому потоку обрывочных, старательно перемешанных иносказаний, намеков и особых словечек не представлялось возможным. Трудно представить, что они так себя ведут без задней мысли. Мало того, еще время от времени спрашивают: не правда ли? Приходится с умным видом улыбаться и кивать, кивать и улыбаться. Безусловно! Вне всякого сомнения!
Что же происходит? Раскусили и развлекаются? Приняли за своего, во что невозможно поверить? Ему, Кляйну, точно их не раскусить: слишком изысканно играют. Правда, свежеиспеченный мертвец тоже приспосабливается к миру себе подобных. Ему почти также трудно, как и живому.
— Тебе по-прежнему ее ужасно не хватает? — неожиданно просто спросила Нерита.
— О да. Некоторые вещи не желают умирать.
— Умирает все,— сказал Мортимер.— Додо, зубры, Священная римская империя, династия Янь. Падают стены Византии и забывается язык строителей Мохенджо-Даро.
— Что-то остается,— возразил Кляйн.— Великие пирамиды, Янцзы, целакант[53], наследники питекантропа. Есть вещи, которые выживают сами по себе, есть вещи, которые можно восстановить; забытый язык можно расшифровать. Насколько мне известно, на додо и зубра охотятся в наши дни в одном африканском заповеднике.
— Это копии,— пожал плечами Мортимер.
— Весьма убедительные копии. Ничем не хуже оригинала.
— Тебе устраивает подделка? — спросила Нерита.
— Меня устраивает то, чем можно обладать.
— Убедительная копия ушедшей любви сгодится?
— Вот как... Мне хватит пяти минут разговора. Я согласен.
— Ты получишь свои пять минут. Но не сегодня. Вон там — видишь? Но тебе нельзя беспокоить ее сейчас.