Императрица Цыси народ боялась и потому колебалась. Но Ли Ляньин был настойчив и последователен.
— Императрица, — убеждал он, — бессмертные велят всеми силами бороться против иноземцев, не жалеть себя на это святое дело. Вот, к примеру, простое кэ-тоу — поклон до земли, а если совершать их по пять десятков в день, говоря при этом заклинания, то один варвар и погибнет.
И они вместе с императрицей становились на колени и отвешивали земные поклоны, бормоча заклинания.
На совещании Цзюнцзичу — Государственного совета — великий князь Дуань несколько раз требовал от Жун Лу оружие для ихэтуаней, но тот отговаривался, что все оружие распределено по войскам, и готового к ведению боя оружия сейчас попросту нет. И арсеналы, мол, не работают, люди все разбежались. И патроны выпускать некому. И порох с пороховых заводов не подвозят. Дуань не верил, ярился, пытался грозить, что пошлет войска Дун Фусиня отнять арсеналы…. Лицо Жун Лу наливалось кровью, он шумно дышал, но резко ответить отцу наследника престола не решался. Однажды он попросил аудиенцию у императрицы Цыси. Императрица назначила ему час и, когда он пришел, велела всем из комнаты удалиться. Аудиенция происходила в её кабинете, заставленном книжными полками и высокими вазами с цветами. Посередине кабинета стояли драгоценного сандалового дерева рабочий стол с вычурными гнутыми ножками, деревянное резное кресло императрицы и, вдоль стен, мягкие диваны. Яркий солнечный свет из окон приглушали шелковые кремовые шторы, а две двери закрывали тяжелые бархатные портьеры, ниспадающие крупными складками, как волны на бушующем море. Выходя последней, Жун Мэй нырнула за портьеру и притаилась.
— Садись, Жун Лу, — донесся до неё голос императрицы.
— Да, да, блестящая императрица…
— Как здоровье нашей дочери?
— Все хорошо, девочка здорова…
— Как обстоят твои дела?
— Неважно, неважно, императрица, много забот…
— Да, забот нынче много, — печально согласилась Цыси.
— Я все время думаю, что предпринять дальше, и советуюсь со многими людьми, да вот и с Ли Ляньином, Сюй Туном, Дуанем…
И, по их мнению, следует вооружить ихэтуаней, опереться на них и послать их в сражение с чужестранцами.
— Я тоже так сперва думал, императрица, но в последнее время их безрассудное поведение вызывает тревогу.
— Безрассудное? Ты имеешь в виду окружение Посольского городка или разгром десанта англичанина Сеймура?
— Увы, и это тоже. В своем безрассудстве они зашли очень далеко. В столице их собралось несколько десятков тысяч человек. И они подобны саранче, с которой очень трудно будет справиться. Они уже сожгли половину Пекина от ворот Цянь-мынь до площади Храмов Неба и Земли, грабят мирных жителей, совершенно не подчиняются властям, дерзки по отношению к знаменным войскам. Те же вести приходят и из провинций.