Мосс в это время кончил свою работу в огороде, уступая настоятельным требованиям своего голодного желудка. Надо было, наконец, подумать об ужине. Он выпрямил свою усталую спину, вскинул на плечо лопату и не спеша направился к хижине с недовольным видом человека, который вынужден для себя готовить пищу. Он прошел к навесу, где хранились дрова, и положил туда лопату. Взяв охапку дров, он, обойдя вокруг хижины, подошел к дверям спокойным шагом человека, покончившего, наконец, со своей дневной работой. У двери он остановился и по привычке посмотрел на полотно железной дороги, убегающее вдаль. Жизнь его протекала однообразно, и он не ожидал никакой перемены в ней. Каждый день происходило одно и то же, и теперь он не надеялся увидеть что-нибудь интересное в пустынной прерии, по которой тянулась железнодорожная линия. Но, выглянув на восток, он вдруг встрепенулся. Его скучающий взор загорелся огнем, и с ним произошла какая-то удивительная метаморфоза. Он вбежал в комнату и затем тотчас же выскочил оттуда, держа ружье в руке. Он больше уже не походил на фермера-овощевода, и весь охвачен был воинственным пылом.
Вдоль полотна железной дороги бежали четыре взлохмаченных человека, видимо, очень возбужденные и размахивающие руками. Уединенное месторасположение станции невольно возбуждало подозрение, и Мосс подумал, что они стремились сюда с недобрыми намерениями.
— Руки вверх! — крикнул им Мосс таким зычным голосом, что в ближайших холмах раскатилось эхо. — Если вы сделаете хоть один шаг, то я пущу пулю в кого-нибудь из вас!
Эта угроза и воинственный жест Мосса моментально оказали свое действие и заставили бегущих остановиться и поднять над головой руки. Затем Мосс услышал испуганный голос седого тормозного кондуктора, кричавшего ему:
— Ради бога, не стреляй!.. Мы ведь из поездной команды… товарного поезда… Нас задержали в пути…
Мосс опустил ружье, и вся воинственность его моментально испарилась. Он увидел кондукторскую форму на говорившем и тотчас же поспешил к нему.
— Что такое?.. — начал он, но старый кондуктор не дал ему продолжать и разразился ругательствами.
— Зачем, черт тебя возьми, ты остановил поезд своим сигналом? — кричал он. — Или ты заодно с грабителями? Это тебе даром не пройдет, ручаюсь тебе. Поезд был остановлен сигналом без всякой разумной причины. Ты понимаешь, а? И ты несешь полную ответственность за это!
Присутствие товарищей возбуждало его храбрость, и он продолжал повелительным тоном:
— А теперь отправляйся к телеграфу и срочно телеграфируй в Эмберли, слышишь? Уведоми их о том, что случилось. Черт возьми! Ты должен будешь возненавидеть Белый Пункт и будешь желать, чтобы даже это название исчезло из обращения на всем американском континенте!
Мосс был совершенно ошеломлен, не понимая в чем дело, и его растерянность только поощряла кондуктора еще больше осыпать его ругательствами и кричать на него. Но, наконец, в душе Мосса вспыхнуло негодование, и, выстукивая телеграмму в Эмберли, он с раздражением ответил своему обвинителю:
— Вы вот тут ругаетесь и кричите, но поскольку вы — старик, я не обращаю на это внимания. А что касается вашего паршивого товарного поезда, то он по обыкновению запоздал. Вовсе не моя обязанность пропускать его, пока вы не требуете сигналом. Для товарных поездов нет расписания. Если они опаздывают, то это их дело.
Но несмотря на справедливое негодование Мосса и возмущение против нанесенной ему обиды, слова кондуктора все же оказали свое действие. Он вспомнил загадочный случай с семафором. Ведь как никак, а поезд был остановлен у Белого Пункта! Мосс прекрасно знал, что никакие его объяснения не удовлетворят начальство, и, кроме того, в его воображении возникла, как зловещий призрак, фигура инспектора Файльса из Конной полиции…
Глава IV
У подножия старой сосны
В ожидании уведомления от Хёнтли инспектор Файльс удалился в небольшой деревянный домик, служивший полицейской городской станцией в Эмберли. В домике имелись две комнаты и чердачное помещение. Меблировка комнат была самая скудная. Ничего в них не было, кроме деревянных столов и стульев. На чердаке помещались два полицейских солдата и дежурный сержант, которые спали на деревянных скамьях.
Стэнли Файльс сидел у окна, облокотившись на стол и подперев ладонью подбородок. Он отдыхал, готовясь к дальнейшей работе и размышлял о ней. В этих диких краях он пользовался единственной в своем роде репутацией. Не проходило дня, чтобы ему не поручалось его начальством какое-нибудь серьезное и особенно трудное дело, часто даже сопряженное с опасностью для жизни. Сообразительность, находчивость и отвага Файльса не подлежали сомнению. Если он брался за какое-нибудь дело, то успех его считался обеспеченным. Он всегда был спокоен и никогда не выходил из себя, и не поступал необдуманно. Его подчиненные говорили про него, что он всегда старался первым выстрелом попадать в цель.