— Схватите Таболта! Эту дрянь нельзя оставлять в живых!..
Глава 2. Мёртвый по газетному свидетельству
Дэраэль опрокинул ещё стакан пьянящего напитка и поднялся. Замызганные полы старого плаща тёрлись о край грубо отшлифованной столешницы, производя шелест, напоминающий скольжение змеиной кожи по камням. Сидящий напротив разбойник уложил похожие на маленькие булыжники локти на стол, его сморщенное, рассеченное на половины шрамом холодное лицо засияло.
— Ну, рад был повидаться, — сказал он, — мой дорогой покойник.
Губы Дэраэля съёжились в злую точку, его глаза недобро блеснули из-под низко надвинутого тёмного капюшона.
— Не называй меня так, — сказал он, и его плечи неестественно дёрнулись.
Разбойник подался ещё ближе; его локти-булыжники скользили в луже разлитого кем-то пива, которую так и не вытерла ленивая официантка, подрабатывавшая на досуге проституцией, как и многие женщины в Третьем секторе. Маленькие глаза разбойника сверкали, словно снег на солнце, а ухмылка расползалась по его изуродованному шрамом лицу с неудержимой быстротой.
— Боишься наказания богов? — спросил он с явной провокацией.
Дэраэль пожал плечами и снова легко сжал рукоять меча под своим просторным плащом.
— Здесь я себе сам бог и судья, — сказал он, — спасибо, что убил меня, Джересто.
— Обращайся. Я специалист в таких вопросах, — разбойник подмигнул ему левым глазом, не задетым давнишним ударом, и тоже начал выбираться из-за узкого столика, растворяясь в дыму, который нещадно выпускали из трубок курильщики — завсегдатаи трактира. Их отупевшие от тяжкой работы и постоянного приёма наркотиков глаза смотрели в никуда, некоторые даже раскрыли рты, позволяя слюням вытекать на грязные подбородки.
— Не сомневаюсь, — сухо ответил Дэраэль. — Ведь то вчерашнее ограбление склада — твоих рук дело? Хотя я мог бы не спрашивать; мало кому хватит сил с ходу свернуть шею начальнику патруля.
— Я б и тебе её с удовольствием свернул, — прорычал Джересто, вдруг тоже нырнув рукой под плащ, — чтобы ты не пищал здесь зазря!
Дэраэль равнодушно фыркнул:
— Ты и впрямь боишься этих идиотов? Они тебя не слышат, Джересто. Можешь расслабиться. Будь я на твоём месте, я тоже притворился бы покойником и пересидел немного, пока всё вокруг не успокоится.
У входа раздался треск бьющихся бутылок, следом полетели вопли какого-то пьяного посетителя, с размаху грохнувшегося оземь, пронзительные ругательства Мэтэорока, хозяина заведения, и визг двух проституток, сидевших на коленях у широкоплечего наёмника с пронзительным холодным взглядом. Дэраэль и Джересто быстро пожали друг другу руки, ненадолго сдавив ладони с преувеличенной силой, будто бы желая сплющить все кости в них.
— Ну, удачного пути в загробное царство, покойничек, — прошептал Джересто с недоброй усмешкой.
— Помолись сразу, — отреагировал Дэраэль с такой же усмешкой, — боюсь, жандарм вздёрнет тебя без исповеди, едва ты выйдешь на улицу. А там сейчас, кстати, так и шныряют дозорные — всё меня ищут.
— Так будь поосторожнее, — глухо рассмеялся Джересто, — не хорони себя дважды…
На этом они и расстались, пока не улёгся переполох, произведённый упавшим посетителем. Тот с пьяной, но счастливой улыбкой полулежал на полу, будто позируя невидимому художнику, и изредка пытался подняться, но неизменно валился опять, вызывая у Мэтэорока новый прилив ругательств. Две официантки визжали, не слишком умело изображая недовольство от того, что пользующиеся выходкой пьяницы посетители запускают руки к ним под короткие форменные юбки. Даже желающему и умеющему следить человеку крайне трудно было бы заметить, как под надёжной защитой шума и табачного дыма из заведения разными путями выскользнули два человека со спрятанными под капюшонами лицами.
Дэраэль раскрыл глаза с явной неохотой. Было ещё темно, совсем темно, как и всегда, но стражники уже начинали разжигать фонари где-то в конце улицы. Он опёрся на саднящий локоть, приподнялся и слабым голосом крикнул:
— Картес! Картес, сюда!
Затопали быстрые ноги, и вскоре в убогую комнатёнку, где ютился Дэраэль, вскочил мальчик лет одиннадцати: взъерошенные каштановые волосы, быстрые синие глаза, покрытые синяками и царапинами руки. На левой руке у него не хватало большого и безымянного пальцев, а щёку прочертил глубокий белый шрам.
— Да, Дэр? — весело поинтересовался мальчик, проворно пряча увечную руку в отвисший карман холщовых штанов, что были ему уже совсем коротки и нелепо обрывались в районе острых и невероятно грязных коленей. — Дать водички? Нарезался вчера, братец?