— Эге! Иосла я из хедера забрал, отдал его в слесарню, добрым слесарем будет…
— Вот как?
Пенек смотрит, как винокур опрокидывает быстрым движением ложку в рот.
Пенеку еле верится:
— Как?.. Иосл — слесарь?
Иосл, о котором учитель не раз говорил в хедере: «Не верится, отец — простой винокур, а у сына такая голова! Редко подобные встречал!»
Мальчики направляются в слесарную мастерскую.
Борух торжествует:
— И меня тоже… — хвастает он, — накажи бог, если вру, — отец обещал, что отдаст меня на выучку жестянщику.
Еще никогда Пенек так страстно не жаждал увидеть Иосла.
Да разве это пустое дело?
Иосл слесарь! Мой Иосл!
Вот и он.
— Иосл!
Страннно: Иосл не обнаружил особой радости, когда Пенек и Борух вбежали в слесарню. Измазанный, в длинной засаленной рабочей блузе, Иосл работал напильником и дрелью над большим болтом. Его глаза внимательно следили за каждым движением пальцев. В каждом из этих движений — свойственное Иослу спокойствие. Таким же спокойным, уверенным в себе бывал он и в хедере: за один день умудрялся изучить то, на что другому требовался месяц. Он еще когда-нибудь прогремит, этот ловкий Иосл.
— Иосл!
Иосл еще раз оглянулся на Пенека: холодный взгляд — и только.
Грохот молотков оглушил Пенека и заставил его беспокойно оглядеться. От лязга слесарных инструментов, от визга и скрежета напильников гудело в ушах. Блеснули глаза одного из подмастерьев. У другого сверкнули зубы. Над мальчиком кто-то пошутил, рабочие расхохотались. У Иосла насмешливо дрогнули измазанные щеки. Борух, ничуть не обижаясь, кинулся к нему.
— И меня тоже — накажи бог, если вру! — отец обещал отдать на выучку к жестянщику…
Старший мастер, высокий, костлявый, погладил светлые усы и сквозь синие очки скосил глаза на Пенека.
Пенеку показалось, все в слесарне, даже потолок, даже инструменты, развешанные по стенам, спрашивают: что тебе здесь нужно?
Пенек вышел из мастерской. Иосл остался в слесарной. Остался далекий, чужой. Словно никогда он с Пенеком в одном хедере не учился, не сидел с ним на одной скамье, не сжимал под столом его руку.
Заходило солнце. Рабочие покидали слесарную мастерскую. Среди них и Иосл. Его ноздри почернели от угольной пыли, на лице недетская усталость. В его темных глазах какое-то умное спокойствие. Плечо к плечу с Иослом радостно, возбужденно шагал Борух, семеня босыми ногами, подергивая беспрерывно плечом, шмыгая вздернутым носиком:
— Твой ножичек? Сам его сделал? Как же ты его сделал? Покажи-ка, покажи!..
Мальчики втроем шагали по дороге к дому винокура.
Пенек понял: Иосл с ним не хочет больше дружить.
Ладно! А все же Пенеку хотелось спросить: «Почему?»
Но Борух не отходит от Иосла, пристает к нему:
— Покажи, ну, покажи ножичек. Я только взгляну. Вот и все.
Иосл гордо нахмурился, подумал немного и показал ножик: черный, стальной, с двумя острыми лезвиями и выдвижным штопором.
Схватив ножик, Борух стал с видом знатока тщательно осматривать его. При этом у него ходуном ходили плечи, вздернутый нос, верхняя губа. Тут Иосл облизнул губы и взглянул на Пенека.
— А я в хедер больше не хожу, — сказал он.
— Почему? — спросил Пенек.
Иосл ничего не ответил.
Пенек понял: грохот молотков, слесарная, этот ножик, который Иосл сам сделал, — все это отняло у него Иосла, положило конец их дружбе. И еще почувствовал Пенек: ему надеяться не на что… Он — оттуда, из большого «белого дома».
Пенек видел, как Борух шепчет Иослу на ухо, уговаривает его:
— Послушай, Иосл… Уступи, Иосл…
Борух, возможно, лишь уговаривает Иосла выменять ножик на хлыстик, полученный им в подарок от Янкла, но насторожившемуся Пенеку кажется: Борух рассказывает Иослу, что богачи жрут человеческие мозги… «Они покупают их в аптеке в запечатанных скляночках…» Стоя вдалеке, он видит, что Иосл не соглашается на уговоры Боруха, и все же Пенек опасается: вот-вот Иосл согласится. Вдруг Иосл подошел к Пенеку, постоял минуту рядом, вынул ножичек из кармана брюк и, взглянув на него, протянул Пенеку.
— На, — сказал он, — возьми себе…
Пенек молча смотрел на смуглые бархатные щеки Иосла, на его красиво изогнутый нос, на ноздри, забитые угольной пылью.
— Возьми себе, — прошептал Иосл.
— Ну, а ты?
— Я себе новый сделаю.
Пенек взял ножик. В ту же минуту Иосл повернулся, набросил на плечи серый пиджачок движением рабочего, возвращающегося из мастерской, и зашагал к себе домой.