Приглашение малоизвестного иностранного режиссёра, спорная тематика фильма и далёкие от тёплых пляжей Арк-Родрэма места съёмок, как и ожидал Гильзентер, не вызвали особого восторга у журналисткой братии. Таким нехитрым способом съёмочная группа избавилась от нежелательных соглядатаев и на долгие полгода зависла в посёлке, специально отстроенном для съёмок картины.
Чтобы придать вес и значимость своему желанию видеть в режиссёрском кресле новой киноленты именно Винсента Гальварди, Арон в своём письме к нему отправил одну из карт Таро, которая символизировала победу и успех. Это была седьмая карта старших арканов – Колесница.
17.
Opus
39
Рэй находится в тёмном зале. Он вертит головой в разные стороны, но ничего не видит, зато чувствует, что он здесь не один. Рядом с ним кто-то есть. Рэй не слышит их, но ощущает, как они переговариваются между собой и даже смеются. Этот странный тёмный зал, эти неслышные голоса и невидимые лики окружающих людей совсем не вызывают у Рэя страха. Наоборот, он предчувствует что-то волнительное, таинственное, то, чего ждал давно и что вот-вот случится.
Рэй охватывает ладонями подлокотники кресла, в котором он так уютно сидит. Какое большое кресло. Он даже не достаёт ногами до пола. Зацепив ногу за ногу, он опять царапает лодыжку о колючую пряжку на сандалиях, которые ему купила мама в начале лета. Это у него последнее лето перед школой, когда можно бесшабашно бегать по двору, кататься на велике и купаться в озере. Конечно же, купаться втихую. Если об этом узнает мама!… А ещё хуже – отец!…
Рэй доедает мороженое. Как всегда, он не уследил и сладкая капля упала на его рубашку. Да ещё и руки липкие. Раз уж рубашка испачкалась, то теперь, пожалуй, можно об неё вытереть и руки.
Мама с папой где-то здесь. Они скоро придут. Но самое главное – сейчас занавес поднимется и начнётся спектакль. Ведь он здесь, чтобы смотреть спектакль. Мама так и сказала, когда собирала его сегодня вечером: «Мы идём на спектакль. Веди себя там хорошо. И главное, не болтай ногами, сидя в кресле, это так неприлично!». Хм, как можно сидеть в кресле и не болтать ногами? Мама такая странная.
Но вот утихли и едва слышимые голоса. Невидимый занавес поднялся, и послышались звуки рояля. Чья-то детская, ещё не умелая рука стала брать ноту за нотой. Казалось, вот-вот мелодия сфальшивит, но нет, каждая нота была верной. Рэю представилось, что даже сам рояль удивился: «И как это у него получается?».
Рэй узнал эту немножко грустную мелодию. Это была «Старинная французская песенка» из «Детского альбома» Чайковского. Мама её сама иногда играет дома для него и его сестрёнки Сэли. Сэла ещё совсем маленькая, она только-только учится ходить. И она совсем ничего не понимает в машинках. Рэй похвастался перед ней всем своим автопарком, а ей всё равно! Она даже не обратила внимание на игрушечный «Морион», такой же, как у папы, рубинового цвета! А ещё он любит есть вишню. Вот если перед ним поставить ведро вишни, то он его съест и ему ничего не будет! Только жаль, она ещё не созрела. А ждать так долго! Мама говорит, что вишня «появится» только недели через две. Хм, как она может появиться, когда она уже есть? Только зелёная. И потом, через две недели – это же всё равно, что на следующий год! Ну просто тоска! Так долго ждать…
Мелодия завершается, и на смену неуверенной детской руке приходит рука мастера. И вот та же самая мелодия, но в невероятно красивой, джазовой обработке, звучит уже совсем по-другому. Откуда-то из глубины невидимой сцены тебя обволакивает низкий звук контрабаса, и мягкая поступь ударных как тёплый летний дождь заглядывает в этот вечер в уютное кафе, из-за бархатных кулис.
И голос. Узкий луч юпитера освещает только руки и микрофон в ладонях невидимого певца. Тёплый, обволакивающий от плеч до кончиков пальцев ног, как самая тонкая шаль, голос наполняет тебя.
Уютный маленький круглый столик на двоих. Ты один. Пока. Ожидание. Дверь кафе открывается. Ты не видишь, кто вошёл, но тебе и не нужно видеть, ты и так знаешь, кто это.