Плод + Живая вода + Рецепт = Эликсир жизни.
А вот формой длительного, бесконечного во времени хранения чудодейственного Эликсира как раз и мог быть камень. Кристалл.
Теперь, когда стало ясно, что и где искать, оставалось организовать поиски. И Арон Гильзентер, как мы теперь понимаем, вполне изящно решил эту задачу.
Нашёл ли он Кристалл или Кристаллы, неизвестно. Дневниковых записей, описывающих ход проведения поисковых работ, не сохранилось, если они вообще были. Неизвестно также, шатался Арон по окрестностям Айрантс-Гил в одиночку или на пару со своим приятелем Винсентом Гальварди в часы, свободные от съёмок.
Но человеку, имеющему на руках карту Гильзентера, ничто не мешает предпринять ещё одну попытку найти Эликсир. Мало ли… Вдруг удача отвернулась от Арона, когда он был всего лишь в шаге от величайшего открытия, но так и не смог сделать этот последний шаг.
Была ещё одна причина, подтолкнувшая Рэя ввязаться в авантюру с поиском наследия Регана де Жанни.
В своих размышлениях Гильзентер, конечно же, не мог обойти стороной и такой вопрос, как выяснение возможных свойств Кристалла. Что это было? Ещё один неизвестный человечеству наркотик? Или лекарство? Если верить монаху Ре-Бужи, Рагани не был склонен к злоупотреблению спиртным или принятию иных наркотических веществ. Значит ли это, что результатом трудов Регана де Жанни могло стать лекарство – некое средство, цена за которое перевешивала все возможные последствия от рискованных действий, на которые архиепископ согласился, пойдя на сделку с проклятым чернокнижником и пособником дьявола?
Косвенным подтверждением такого положения дел могло быть одно из писем, найденное Гильзентером в архиве монастыря Ант-Рай. В нём архиепископ, обращаясь к настоятелю монастыря аббату Секуру, сожалел о невозможности приехать к нему в гости ранее оговорённого срока. Морские прогулки для архиепископа, на фоне общего ухудшения состояния здоровья и хронического прогрессирующего заболевания, давались Рагани с каждым разом всё труднее и труднее.
Сначала Арон Гильзентер, изучив письмо, не нашёл в нём ничего необычного. То, что архиепископ, как и все старики, мог страдать целым ворохом заболеваний, не показалось ему чем-то особенным. Но в дальнейшем ему пришлось кардинально изменить свою точку зрения, когда уже в Алхене Арон обнаружил документы, из которых узнал, что на период описываемых Ре-Бужи событий, Рагани вовсе не был глубоким стариком.
В момент его таинственного исчезновения из монастыря Ант-Рай, за несколько дней до разрушительного землетрясения (по официальной версии, Рагани умер в стенах монастыря, прямо на руках аббата Секура), ему было всего 40 лет, а значит, на начало знакомства с графом Реганом де Жанни и вовсе 35. То есть Рагани должен был находиться в самом расцвете сил. Однако на всех сохранившихся прижизненных портретах архиепископ изображён именно глубоким стариком. И как это понимать? Перепутали портреты архиепископов одного из древнейших родов Северного королевства, живших в разное время? Или, может быть, его старили на портретах специально, полагая, что сан архиепископа приличествует человеку, убелённому сединами? Наконец, может быть, сам Рагани маскировался под немощного старика, по непонятным Гильзентеру целям?
Объяснить «старость в молодости» можно было одним, хотя и чрезвычайно редко встречающимся заболеванием – прогерией. При этом, если делать выводы по сохранившимся описаниям и портретным изображениям, у Рагани отсутствовали приметы, которые бы свидетельствовали о начале проявления заболевания в детском возрасте (низкий рост, относительно большая голова и уменьшенная лицевая часть черепа). По всей вероятности, предположил Гильзентер, здесь имеет место синдром Вернера – начало необратимых изменений в организме в значительно более позднем, зрелом возрасте.
И если Реган де Жанни действительно разрабатывал какое-то новое, мощное лекарство, то оно могло стать последней надеждой на спасение, казалось бы, всемогущего архиепископа.
Седые волосы, бледная, словно истончённая кожа, неестественно тонкие пальцы рук, клювовидный нос, который наряду с маленьким, суженным ротовым отверстием придавал лицу какую-то зловещую, потустороннюю маскообразность, могли служить доказательством глубоко зашедших изменений в организме.
И, возможно, если более старший возраст, читавшийся во внешнем облике Рагани, поначалу и помог ему совершить головокружительную карьеру и взобраться на вершину церковной карьерной лестницы – поста архиепископа, то в дальнейшем удача отвернулась от него, оставив один на один со страшной, неизлечимой болезнью, в ожидании скорой и мучительной смерти.