Ай, какой же нахалкой была эта Светка! Приехала два дня назад, успела обежать все магазины и побывать на дискотеке, а матери позвонить не удосужилась. Хорошо еще, что единственная школа с интернатом находилась на краю города. Можно только представить, как бы эта девчонка «зажигала» в центре!
– Ты что за два дня матери не позвонила?
– А чего говорить-то? Занятия только завтра начнутся. Завтра бы и позвонила.
– Так трудно номер набрать?
– Да не люблю я нашу соседку. Звонить-то ей придется. Я говорила своим: «Оставьте себе этот телефон. Купите мне новую модель». Каждый день могли бы созваниваться.
– Так ты их наказываешь, что ли?! – ужаснулась Настя.
– Они сами себя наказывают своей экономией.
– И для кого ж они, интересно, экономят?
Светка нетерпеливо соскочила с заправленной кровати и начала перебирать на тумбочке всякую мелочь.
– А ты думаешь – для меня? Не волнуйся. Все копится и отсылается Толику с его грымзой.
Уставшая стоять на пороге Настя без приглашения шагнула к железной кровати и присела на нее, потому что стульев в комнате не было. Торт поставила на тумбочку – стола тоже не было. Парты для занятий размещались в комнате в конце коридора.
– А я слышала, что твоему брату помогают выплатить кредит за покупку квартиры с тем условием, чтобы он тебя взял после школы.
– Пообещать все можно. Ты бы видела, как его жена на меня смотрит.
Настя чуть не ляпнула:
– Неужели хуже меня?
Ей стало смешно от этого, и она смягчилась. Хорошо еще, что Светка не думала о переселении к ней. Ее, похоже, устраивала вольная общага. В дверь заглянула старая воспитательница.
– Вы родственница Светы? Сестра?
– Двоюродная.
– Понятно. Все равно, придется сказать вам. Денег на ремонт интерната нам в этом году отпустили мало. Все, что было, потратили на пожарную сигнализацию и огнетушители. Хотелось бы сделать косметический ремонт. Осень теплая. Дети из ближних деревень еще месяц будут ездить ночевать домой. Одна-две комнаты будут по очереди свободны. Наши нянечки могли бы быстро поклеить обои, если бы родители скинулись. Ну посмотрите, старые обои от стенки отстают.
Женщина потянула кусок обоев, приставших друг к другу, и открыла старые доски. На темной поверхности мелькнул рисунок. Две буквы «Г» с косой перекладиной смотрели навстречу друг другу и соединялись пунктирной линией.
– Что это у вас? – вкрадчиво спросила Настя.
Воспитательница вгляделась в рисунок.
– Не знаю. Похоже на мост. Давно кто-то нацарапал.
– А что, это здание старое?
– Старое, еще послевоенное. Казарма бывшая. Город наш был небольшим поселком. Мы все почти друг друга знали. Казарма стояла в центре. А как здесь ТЭЦ и фабрика появились, жилые дома стали строить на другом берегу реки. А здесь так – что осталось. Все снести обещают.
– Разве у нас была воинская часть? – Настя постаралась вернуть разговор в прежнее русло.
– Где их после войны не было! Это же приграничная территория. В казармах жили не только военные, но и гражданские. Другого жилья не было. А здесь, кажется, жили инженеры. Ваше лицо мне знакомо. Ваша фамилия, случайно, не Смирнова?
– Моя – нет. Но моя бабушка была Смирновой. Она умерла. Вы ее знали?
Насте показалось, что собеседница или не хочет продолжать разговор, или боится сказать лишнее.
– Жаль. А мама ваша жива?
– Да.
– Тогда пусть ваша мама расскажет вам об этой группе. От бабушки должна была слышать. А я мало что знаю. Так вы передайте родственникам девочки насчет ремонта.
Она поторопилась выйти из комнаты. Света пошла закрывать за ней плохо прилегающую к косяку дверь, и Настя успела потихоньку от них заснять старый рисунок на мобильный телефон.
Значит, ее дедушка из сна был прав. Здесь жили военные секретной части, которые пытались восстановить мост.В середине сентября пришло приглашение на свадьбу от школьной подруги Оли. Настя посмотрела на дату свадьбы и дату отправки письма. Нет, не ждала ее Оля, а просто не удержалась, чтобы не похвастаться. Между строчек сообщала, что поступила в институт, что учиться будет на дневном, поскольку муж может позволить себе содержание неработающей жены.