Стиву казалось, что Ив заглянул ему в самое сердце, смог найти за всем, под чем оно давно пряталось, и вытащить наружу. Стиву как никогда хотелось жить, творить, а не сидеть в душном кабинете, перекладывая листочки с места на место. Как у него это получилось, Стив не знал, но Ив умудрялся видеть суть человека и вытаскивать эту суть на свет божий. И теперь Стив был уверен, что возьмет отпуск и отправится в путешествие, потому что за всей войной он не видел ничего вокруг. Пришло время раскрыть глаза и посмотреть на мир, позволив ему взглянуть на себя.
— Я всегда хотел найти одну-единственную, — зачем-то стал рассказывать Стив, но Ив внимательно слушал все, что тот ему рассказывал. Всегда. — Но сначала я был болезненным заморышем, на которого серьезно смотрел только Баки, а потом Эрскин со своим экспериментом, и на меня сразу обратили внимание столько женщин, что я испугался, так никого и не выбрав. Боялся, что им нужен не Стив Роджерс, а Капитан Америка.
— У меня никогда не было проблем ни с любовницами, ни с любовниками, — Ив перевернулся на живот, чтобы смотреть на Стива. — А потом появилась одна-единственная, которая сделала меня вампиром, напоила своей кровью, привязала к себе. Я думал, что люблю ее, но прошло пятнадцать лет, любовь прошла, осталась только магия, которая делала меня ее рабом. Я был ее игрушкой, меня и обратили-то только для того, чтобы по первому зову прыгать в ее постель. Война для меня была как избавление, хотя и дрался-то я еле-еле, я же был комнатным растением, которое никто ни во что не ставил. У меня не было будущего, Стив. Меня забрали с улицы в золотую клетку. Так что твой вариант необретения единственной лучше, чем мой, в котором я обрел единственную.
— И как ты стал, тем кем стал? — спросил Стив. Ему действительно было интересно услышать историю становления существа, которому было больше сотни лет, тем более, когда она началась так плачевно.
— Меня познакомили с Виданом. У него не было стаи, у меня тоже. И мы решили создать свою стаю. У меня был довольно длинный поводок, поэтому стаю я мог выбрать, — начал рассказывать Ив. — Видан был молод, он моложе меня как вампир на двадцать три года. Когда мы встретились, мне было уже тридцать, а ему только семь. Но он был сильнее меня как воин, я только начал уверенно держать в руках меч. И мы образовали стаю. Он стал дуктусом, а я прискусом. Он — лидер, а я — идеолог, хранитель душ и рассудка. Нас все устраивало, мы стали близки, духовно. Феличе, так звали мою единственную, не чувствовала угрозы в молодом вампире, разрешала мне играть в свои маленькие игры. Через двадцать три года к нам присоединился еще один вампир, который до сих пор с нами. Остальные умирали, или просто уходили, такое бывает. Дитрих фон Саар, он был офицером СС во времена Второй Мировой, которая прошла мимо нас с Виданом. Когда нас стало трое постоянно, мы перестали искать еще членов в свою стаю. Она была маленькой, может, не очень сильной, но мы приносили свою пользу. Феличе начинала волноваться, а я жил. Я пил жизнь полной грудью, беря от нее все, до чего мог дотянуться. Женщины, мужчины, кровь… Все, что могло принести мне удовольствие. Но я был злым, страшным. Я все больше погружался в своего Зверя, мне все сложнее становилось его контролировать. Но я продолжал жить. Я творил такое, от чего у тебя кровь будет стыть в жилах. А потом к нам присоединился четвертый член нашей стаи. Самый молодой, мудаковатый, но не менее любимый нами Рэдспи. Мы навели такого шороху на юге Франции, что стали одними из первых имен в красном листе Камарильи. На нас была объявлена охота. Потом у нас даже был замок, недолго, но был. Тогда нам казалось, что мы обрели дом, и мы стали задумываться над своим будущим, над тем, что мы уже давно так близки к Зверю, что с этим надо что-то делать. И тогда каждый из нас нашел свой Путь. Жизненную философию. Видан выбрал изучение вампиризма и познание своих пределов. Дитрих отринул эмоции. Рэдспи пошел путем Зверя, взяв за принцип жизни принцип жизни хищника, с поправкой на интеллект. А я пошел путем Катари. Путь чувственного наслаждения. У этих путей только одно общее — они отрицают все человеческое, что еще в нас оставалось. Но мы легко это отринули. А потом я убил Феличе. Мне помогли, один я бы не справился, но я нашел в себе силы убить ее и поглотить ее душу. Я стал свободен. А дальше все понеслось просто галопом, и после нескольких кровопролитных войн и пары интриг я стал тем, кем стал. Самым молодым Архиепископом в истории Саббата. Если рассказывать мою жизнь подробно, не хватит и нескольких ночей.
Ив улыбнулся, и Стив поцеловал его. Он задумался о том, что только что услышал, понимая, что, оказывается, путь к величию и уважению может быть столь тернист, что не каждому дано будет его пройти, особенно в одиночку. Ведь действительно, без Ревущих Командос не было бы Капитана Америки, именно они вознесли его на тот пьедестал, с которого он теперь не знал, как слезть, чтобы просто пожить спокойно в свое удовольствие. Для Ива удовольствие было залогом спокойствия его души, как понял Стив, а что оно значило для самого Стива, он пока и сам не знал, но теперь уверился, что попробует пожить ради себя.
— Ты когда-нибудь был в ночном клубе? — вдруг спросил Ив.
— Нет, — признался Стив, ему даже такая идея в голову не приходила. — А что?
— Давай сходим. Я поем, ты посмотришь, как развлекаются обычные люди, — предложение Ива было интересным и явно подкупающим своей новизной, но Стив не спал уже вторые сутки и боялся, что просто вырубится где-нибудь. Но Ива хотелось порадовать.
— Хорошо, а в какой? — Стив не знал ни одного клуба, поэтому выбирать все равно пришлось бы Иву, который, очевидно должен был иметь те же проблемы, что и Стив.
— Есть пара интересных мест, музыка там не отвечает моему вкусу, но лучше, чем ничего, — тут же ответил Ив, чем Стива удивил.
— А какая музыка тебе нравится? — спросил Стив, ожидающий услышать все, что угодно.
— Я люблю рок и фолк-рок разного пошиба, — пожал плечами Ив. — Могли бы в какой-нибудь байкерский клуб наведаться, но мы не одеты. А я не люблю выглядеть, как идиот.
— Да ты и для клуба не очень-то одет, — посмотрел Стив на раскиданные по квартире брюки, рубашку под запонки и жилетку.
— Для клуба сойдет, можно даже неглаженным пойти, — прокомментировал свою одежду Ив, а Стив подумал, кто же занимается его гардеробом дома, что он так привередлив в одежде, и тут же услышал ворчливый ответ на свой вопрос. — Дома мне Уильям готовит одежду по случаю, я даже за ней в магазин не хожу, у меня портной есть. А тут чувствую себя идиотом постоянно. Я привык выглядеть более… Не знаю, как тебе объяснить. Я не могу посмотреть на себя в зеркало, но сэлфи-то я делать умею. А до изобретения цифровых фотоаппаратов без зеркальных элементов, была вообще дичь. Никак ты на себя не посмотришь. Поэтому одежда только от портных. Ну и слуга, который помогает одеваться. Уильям со мной с моего первого года не-жизни. Он следит за модой, выбирает для меня одежду на ночь, если нет никаких дел, или соответственно делам. Я им очень дорожу, не только из-за одежды.
Ив ходил и собирал с полу свои стивовы шмотки, притащил их в спальню.
— Поможешь? — попросил он, застегивая на себе рубашку.
— Конечно, чем? — спросил Стив, потому что пока что Ив справлялся сам вполне успешно, заправляя рубашку в брюки.
— Поправить все, что выбьется, — попросил Ив, продолжая одеваться, и Стив последовал его примеру. Он не представлял, что надевают в клубы, но решил что белая футболка и узкие голубые джинсы вполне подойдут. Душ они принимать не стали, но Стив был уверен, что никто из людей не обладает настолько острым обонянием, чтобы учуять, что они занимались сексом.
Он поправил на Иве рубашку в районе воротничка, а в остальном он справился сам на отлично.
— Ты очень красивый, — сказал Стив, заправляя прядку волос за ухо, как Ив обычно носил.
— Ты тоже красивый. Если бы я был Тореадором, это вампирский клан, я бы залипал на тебя, пока не привык, — сделал Ив своеобразный комплимент, но потом понял, что не все понятно, и пояснил. — Тореадоры — это клан вампиров, проклятие которых впадать в транс, когда они видят что-то по их мнению прекрасное. Меня часто путали с представителями этого клана, потому что я очень красив. И хотя Видан — мастер лепки плоти, моя красота естественна.