Брок кривился от боли, но Злата тут же подскочила и, проведя своими пальчиками по руке восстановила ее целостность и убрала боль.
— Прости, — прошептал Баки, погладив Брока по плечу и отстранился, чтобы больше не причинить боли, даже случайно, но Брок снова подвинулся к нему и сам взял за руку.
— Ты не один, малыш, я с тобой, — так же тихо сказал он. — Продолжайте, что вы там делали.
Баки снова закрыл глаза, так ему было легче сосредоточиться на том, что делал Ив, и на своих собственных воспоминаниях, снова почувствовав легкое прикосновение к своему разуму.
Они снова, как-то очень легко оказались в том воспоминании, из которого выпал Баки, и Ив позвал его к себе.
— Скорее всего тебе будет больно, но ты должен мне помочь, иначе я могу покалечить твой разум необратимо, — Ив взял его за руку, а Баки почувствовал, как снова сжимает ладонь Брока, но взял себя в руки, задышал ровнее, и полностью сосредоточился на действиях Ива.
— Что я должен сделать? — спросил он, уверенный что полностью успокоился и готов к тому, что сейчас будет.
— Если честно, то не знаю, — ответил Ив. — Я первый раз сталкиваюсь с подобным программированием личности, хотя считаюсь знатоком всего этого. Но в вашем мире совершенно варварские и бесчеловечные, но, надо отдать им должное, действенные методы. Не волнуйся, я уберу все это безобразие. Я же профессионал в своем деле.
— И многих ты избавлял от принуждения? — спросил Баки, чтобы отвлечься хоть как-нибудь от предстоящего выворачивание его мозга на изнанку.
— Да как тебе сказать, — Ив внимательно оглядывал оковы, подцеплял их пальцами, от чего Баки кривился, как от зубной боли, пытался найти слабое место в этих словах. — Я больше принуждал. Но и снимать приказы тоже приходилось. Так, мы сейчас не обо мне. Давай вместе.
Они взялись за первое слово-окову, что была словно впаяна в запястье, и потянули, отдирая с кожей. Баки застонал, снова сжимая руку Брока, но тут же выпустил, почувствовал, как тот обнимает его, прижимает к себе, целует в висок и шепчет что-то успокаивающее.
Баки было тепло в его объятиях, тепло и спокойно, он даже сумел немного расслабиться, хотя чувствовал, что все равно напряжен, как перетянутая струна. Но на этот раз он смог не потерять сосредоточенности, не выпасть снова.
С трудом, но они смогли отодрать первое слово-окову, полилась кровь, но Баки понимал, что это все лишь у него в голове, что надо взять себя в руки. Он предполагал, что триггеры придется вытравливать из него, почти выдирать с мясом, но не думал, что это будет так буквально. Ив подцепил второе слово-окову, и Баки так же взялся, как и за первое.
— Готов? — спросил Ив, и Баки кивнул, хотя готов он совершенно не был.
Он услышал собственный стон, и как сильнее сжались объятия Брока, и его тихий шепот, доносившийся как через вату:
— Давай, Баки, ты сможешь. Я рядом, я с тобой, — не зная, как еще он может помочь, Брок просто сжимал его в объятиях и гладил по голове.
Баки становилось легче, и он изо всех сил рванул, наплевав на боль, на то, как тяжело это было, потому что у него был Брок, которого он не хотел потерять, ради которого смог бы вытерпеть любую боль, только оставаться рядом.
Последние три слова были словно вколочены в голову Зимнего, и Ив отстранил его, сам аккуратно, по миллиметру начал вытаскивать одно из них. Баки застонал от разлившейся боли в голове, которую он чувствовал последний раз после обнуления, слышал, как Брок просит Злату сделать что-нибудь, чтобы ему не было так больно. Наверное, она что-то сделала, потому что боль притупилась, стихла.
Ив продолжал вытаскивать из него все, что вколачивали долгие годы, что было с ним всегда, чего он боялся больше всего на свете. И от чего сейчас избавлялся вот так: с болью, со страхом, что ничего не получится и с надеждой, что наконец-то все закончится, и больше не будет никого, кто сможет сделать его послушной куклой.
Предпоследнее слово шло очень тяжело, Баки физически ощущал, как из него будто жилы тянули, но не сопротивлялся, давая полную свободу действий профессионалу. И Ив вытащил предпоследнее слово, а последнее, странно, но он просто выдернул его, легко, практически безболезненно.
— Ты свободен, — сказал он сидящему в кресле мужчине, Зимнему, и тот встал, направляясь к Баки, и словно вошел в него, растворился в нем, и Баки почувствовал, как пропадает его непринятие Зимнего, как он становится им, и, одновременно, самими собой.
И распахнулись остальные двери, воспоминания о прошлом, довоенном и военном хлынули потоком, словно прорвало плотину, которая чуть не захлестнула Баки, он почувствовал, как на глаза наворачиваются слезы облегчения, как, не открывая глаз, находит губы Брока, целует его, гладит по щекам и заполошно дышит.
Он больше не чувствовал присутствия Ива у себя разуме, и коридор с дверьми исчез, оставив его в чистом поле, просшем луговыми травами, а вокруг роились картины прошлого, каждую из которых он теперь отчетливо видел и мог выбирать, что вспоминать, что откинуть подальше, как совершенно ненужное.
Он улыбался видя Стива, еще до эксперимента Эрскина, мелкого пацана, который любил нарываться, хотя ни разу не победил ни в одной драке. Видел, как крепла их дружба с годами, как началась война, и его призвали на фронт, как он не хотел, чтобы Стив участвовал в этой войне, его мелкий Стиви, которого хотелось оградить от крови и грязи. Он мысленно нежно огладил эти воспоминания, которые делали его именно Баки. Снова увидел идеальную машину Зимнего, навыки которого уже было не вытравить из него, и смирился с ним, с тем, что это тоже он — идеальный убийца, только теперь свободный принимать решения. И принял его, становясь более цельным. А потом увидел последние пару лет, их с Броком, как стремительно развивались их отношения, как радовался за него Стив, понимая, что его друг счастлив со своим бывшим хэндлером. Как он снова обретал себя, и открыл глаза, улыбаясь.
— Не благодари, — улыбнулся ему Ив. — А теперь валите отсюда, потому что мы тут явно лишние.
— До завтра, — махнул им Баки и, взяв Брока за руку, потащил в их каюту.
— Расскажешь мне что-нибудь? — поинтересовался Брок, когда они, поскидывав одежду, устроились в кровати, обнимая друг друга.
Брок перебирал волосы Баки, а тот лежал, устроив голову у него на груди и выводил на ней какие-то одному ему ведомые узоры металлическими пальцами. И рассказывал. И хорошее, и плохое, все, что помнил и теперь хотел этим поделиться с одним из самых близких людей. Второй сейчас сходил с ума где-то в другом мире, и Баки очень волновался за него, но здесь и сейчас ничем не мог ему помочь, а биться в бессильной истерике не давал ему Брок.
Они уснули под утро, проговорив оставшуюся часть ночи обо всем на свете, и Баки казалось, что он понял, что имела ввиду Косатка, когда говорила, что ему надо примириться с Зимним. Теперь Баки понимал, что он наконец-то в мире с самим собой.
========== Глава 17 ==========
Проснулись они только к обеду, но почему-то ужасно довольные и радостные, хотя чем дальше шло, тем непонятнее все становилось. Хотя еще один кусок головоломки сложился, когда Баки открыл ту дверь со звездой. Он действительно увидел звезды, словно брошенные ему в лицо, и встретился лицом к лицу с Зимним. Если не это имелось ввиду, то тогда он не представлял себе, что еще можно сделать и с кем он должен встретиться вновь.
Баки наморщил лоб, пытаясь обдумать произошедшее вчера, но Брок не дал ему и минуты на это, потянув на себя, целуя жадно, страстно, не оставляя ни простора для маневра, ни двузначности.