Больше того, когда «додж» проезжал мимо девушек-связисток, шедших куда-то к себе, но пока вместе с ротой, этот третий из охраны, отпустив ремень автомата, начал посылать связисткам воздушные поцелуи, но тут «додж» попал сразу на несколько колдобин, рыжего так тряхнуло, что он чуть не свалился, должен был уцепиться за борт второй рукой, и ему ничего не оставалось делать, как только улыбаться.
Тут произошла странная сцена.
Папа Карло, увидев в подъезжавшем «додже» священника, вдруг быстро сдернул пилотку, опустил ее к бедру и наклонил голову.
Священник заметил этот жест, кивнул Папе Карло и, как дело обычное, не торопясь, перекрестил его.
Веня захлопал глазами, растерянно посмотрел на всех, хотел было что-то сказать, но Ванятка оборвал его:
- Ну чо уставился-то? А еще городской!
Тут ротный дал было команду:
- Выходи строиться! - но на просеке показалась еше пара машин: командирский «виллис» и пустой «студебеккер». «Виллис» остановился возле ротного, политотдельский полковник, который был в нем, не слезая с сиденья, подозвал ротного, коротко что-то объяснил ему, Андрей услышал обрывки: «Чрезвычайная комиссия», «жители», «беспорядки», и ротный, вытянув палец к «студебеккеру», дал другую команду:
- Первый взвод, в машину! Лейтенант Лисичук, остаешься за меня. Роту - в расположение. На уезжающих оставить ужин. - Первый взвод полез с трех сторон в «студебеккер». В нем оставалось немного места, и ротный приказал Андрею: - На борт! Все отделение! - Ротный прыгнул в кабину, «виллис» тронулся, за ней, дернувшись, тронулся «студебеккер», в котором теперь, держась за борта и друг за друга, стоя, ехало человек тридцать.
Наддав газу, «виллис» и «студебеккер» догнали кавалькаду и, пристроившись в ее хвосте, потянулись за ней.
Через полчаса, оставив за колесами два десятка километров проселка, машины проехали какое-то местечко и выехали на его восточную окраину. От нее к далекой и большой группе людей в километре тянулись две цепочки гражданских. Из города жители шли торопясь, как если бы спешили к чему-то; бежали, переходя для передышки на быстрый шаг, потом снова на бег, мальчишки и девчонки; торопились женщины, поправляя на головах косынки и платки; спешили, насколько это было в их силах, старики и старухи.
Навстречу в город шла иная цепочка, она была жидкой, и каждое звено в ней - один ли человек или несколько идущих вместе, шло по-другому - медленней, и лица у этих возвращавшихся были иные - задумчивые, отсутствующие, растерянные, заплаканные. Им попалось и несколько женщин и старух, которых вели, одна женщина лежала чуть поодаль от дороги, а другие женщины хлопотали около нее.
Они догнали нескольких подростков, которые несли, сменяясь, бак с водой и кружки. Подростки, став поперек дороги, постоянно махая, потребовали взять их.
«Студер» коротко остановился, ротный высунулся из кабины, крикнул в кузов: «Взять! На борт!», бак, подхваченный перегнувшимися через борта солдатами, взмыл, а подростки вспрыгнули на подножки.
С поля, навстречу машине, дохнул ветерок. Запахло тленно-приторным, запахло столярным клеем.
«Вот оно что! - понял Андрей. - Поэтому и штатские, и священник».
Еще с машины, еще подъезжая, они увидели, что возле старого, оплывшего от дождей и вешней воды контрэскарпа, на протяжении метров с полста грудятся жители. Они кричали, размахивали руками, кидали в контрэскарп комья земли и палки. Между горожанами виднелись солдаты с винтовками; солдаты, окружив этот участок контрэскарпа, не допускали к нему гражданских, но солдат было мало, сквозь слишком редкую их цепочку гражданские прорывались к откосу,
«Студер» сделал у контрэскарпа разворот, полковник с «доджа» крикнул ротному:
- Людей в цепь! Этих, - он показал на жителей, - оттеснить! На сто метров!
- В цепь по обе стороны! Бегом! - скомандовал ротный, - Быстро!
Взвод рассыпался, влился в цепочку охранения и вместе с ней стал теснить горожан.
На дне контрэскарпа, разбившись на две группы, десятка два пленных немцев раскапывали, идя навстречу друг другу, засыпанный участок, обнажая расстрелянных.
Андрей на бегу лишь покосился, смотреть он не хотел, он насмотрелся всего этого, но и короткого взгляда было достаточно, чтобы определить, что это не солдаты, а гражданские, - он увидел полуистлевшие трупы с длинными женскими волосами и маленькие трупы - трупы детей. Возле одного такого трупа, судя по остаткам платьица, это была девочка, лежал сине-красный резиновый совершенно неиспортившийся мяч. Перелезая на ту сторону, Андрей увидел, как какой-то немец-пленный, чтобы копать дальше, переступил через девочку, слегка толкнул лопатой мяч, мяч покатился по дну рва, и другие пленные поднимали ноги или отодвигались, чтобы не мешать мячу катиться…