Прикидывая, что из колонны о нем могут сообщить по рации местным властям, он нажал вовсю, чтобы за какой-то час уйти километров за десять. В этом случае спасали только ноги.
Уже был один случай, когда на его лыжню вышли. Две недели назад его лыжню перехватили, и он понял, что кто-то следит за ним. Следят по карте, отмечая, где он появляется, с тем, чтобы в удобных для них обстоятельствах зажать его в какой-нибудь роще и там с ним и разделаться.
Сложилось все так, что его подвела погода. Вначале пошел как будто бы хороший снег, и это давало ему возможность действовать. Он добрался почти до большой, тянувшейся вдоль дороги на километры деревни, выбрал позицию и пропустил, не тронув, два коротеньких немецких обоза, которые везли какие-то мешки, с пшеницей, что ли. Возницы на санях сидели сгорбившись, потому что было все-таки морозно, накрытые попонами, облепленные снегом ломовики казались похожими на белых слонов, и он мог бы многих возниц убить, так как позиция его была отличная, ветер дул на него, возницы сидели в завязанных шапках, воротники их тулупов были поднята, и если бы он начал с последнего возницы, то успел бы расстрелять обойму, пока в обозе хватились бы что к чему.
Возниц он все-таки пропустил и дождался пары грузовиков, здоровенных, почти в вагон, «татр», ерзал шофера с заднего и стал стрелять по выпрыгивающим из дверей кузова-домика немцам. Первый грузовик - немцы в нем, наверно, сразу не услышали стрельбы - ушел вперед, потом начал разворачиваться, съехав с дороги прямо на целину, и он, скользнув назад, в поде, в метель, уйдя из-под огня забившихся под колеса заднего грузовика немцев, встретил первый, тоже сняв сначала шофера, потом его попутчика в кабине и еще нескольких немцев, также посыпавшихся из дверей кузова-домика.
Конечно, эти грузовики были удобны для перевозки солдат: в них было тепло, в них даже горела печечка, потому что из трубы на крыше шел дым. Но выскакивать из такого грузовика немцы могли лишь только из двери, распахнув ее, прыгая сзади грузовика, и в этот-то момент по ним трудно было промахнуться, потому что если пуля не успевала попасть в прыгнувшего, то попадала в тех, кто был за ним.
Ветер кружил довольно густой снег, и Андрей, сближаясь, держась на таком расстоянии, что немцы не различали его в этой снежной двигающейся пелене, несколько раз сменив позицию, стрелял из разных точек по вспыхивающим из-под машин очередям автоматов тех немцев, которые все-таки успели спрыгнуть. Он ушел, когда решил, что смысла вести бой дальше нет, потому что наверняка он уже стрелять не мог, а надо было беречь патроны.
Вообще с патронами у него было худо. Он искал их в разбитых нашими самолетами немецких машинах, которые изредка попадались ему на дорогах. Выйдя на такую машину, он обшаривал ее самым тщательным образом, рассчитывая, что под бомбежкой кто-то рассыплет или обронит патроны, и он почти всегда сколько-то находил - или несколько штук, или пачку. Однажды он нашел коробку к пулемету с набитой лентой. Этот день у него был как праздник - он повыдергивал патроны из гнезд, а черную, звенящую стальную ленту закинул в овраг.
Он мечтал, что когда-нибудь ему попадется целый ящик патронов, отброшенный при бомбежке взрывной волной подальше, так, что немцы его не заметили. Тогда бы он уволок этот ящик в лес, сделал бы тайники в разных местах с тем, чтобы по мере надобности приходить к ним и запасаться. Он зрительно даже видел этот ящик - зеленый, с черными уголками, с металлическими ручками, с петлями, пристегивающими крышку, под которой в цинках, в промасленных пачках лежали сотни, сотни патронов.
Он, конечно, рисковал, собирая такие - то ли брошенные, то ли забытые патроны. Он знал, что немцы, борясь с партизанами, у которых было много немецкого оружия, подбрасывали партизанам специальные патроны. Эти патроны были начинены какой-то взрывчаткой, при выстреле она рвала винтовку или пулемет и калечила или убивала того, кто стрелял. Поэтому Андрей, забравшись в глушь, привязывал винтовку к дереву, заряжал ее взятыми на выборку патронами из тех, которые он находил в машинах, и, спрятавшись за другое дерево, дергал за стропу, привязанную к спусковому крючку. Пока у него все обходилось нормально, пока патроны ему попадались обычные, но он бы предпочитал брать их у убитых, из подсумков или ранцев убитых немцев, чтобы быть спокойным. Но такой возможности у него не было, и приходилось довольствоваться тем, что попадалось.