Чтобы искупаться, я шел уже знакомой дорогой на озера. Свернул раньше обычного на первый мост и, пройдя через лес, вышел на второе озеро. Оно было поразительно похоже на то, где я провел ночь. Сперва я даже принял его за «Первую Силикатку», но все-таки нашел отличия. На берегу выстроился ряд наскоро сколоченных беседок. Территория была обнесена забором. Рядом с беседочным городком — пляж с плакатом «Купаться запрещено». Обычно такие предупреждения устанавливают на бесплатных пляжах там, где не обеспечено спасение. На территории базы с беседками было пусто. У ворот припарковалось несколько праворульных авто. Среди беседок и столов возвышалась квадратная эстрада.
Под деревянным навесом кухни расположились люди. Видимо, обслуживающий персонал. Со стороны эстрады кухня имела длинную барную стойку. В тени навеса отдыхали повар-узбек и официантка, которая не отрывалась от экрана телефона. Узнав, что я путешественник, повар тут же предложил кофе и, не дожидаясь моего ответа, наполнил мне кружку. Маленькая, теплая частичка восточного гостеприимства в этом суровом крае — это было приятно. Гостеприимство — обычное дело на Востоке и редкость в России. «Когда ко мне приезжает гость, там, в Узбекистане, — мечтательно произнес повар, — приходит сосед и просит, чтобы мой гость у него отобедал». На Востоке существует поверье: чтобы было благополучие в жизни, нужно сделать все возможное для приема гостей: дать кров, угостить, снабдить необходимым. Так и поступают, даже конкурируют за гостей и путников. Я неоднократно получал этому подтверждение, путешествуя по Закавказью.
Кафе с беседками уже работало на полную мощность. Разумеется, посетители гуляют в нем ночью. Пока мы общались, подъехали клиенты, чтобы заказать беседки. Бронь расписана на две недели вперед. Особой популярностью среди местных жителей пользуются шашлыки. Несмотря на то что лето только началось, к полудню стало совсем жарко, и ужасно потянуло искупаться. Я нырнул в озеро, а после растянулся под солнцем на чистейшем песчаном пляже.
Хотелось поскорее начать писать. Материала накопилось прилично, а записывать было некогда. По дороге на станцию среди пятиэтажек, ржавых качелей и труб теплотрассы, проходящей прямо по тротуару, мне попался «оазис». За металлической оградой правильной прямоугольной формы журчал фонтан. В деревянной беседке у фонтана были удобные сиденья. Подходит, чтобы разложить клавиатуру и написать пару абзацев. За беседкой — двухэтажное кирпичное здание. Вывеска у входа гласила: «Государственный биосферный природный заповедник Ханкайский». Я наслаждался минутами спокойствия посреди города, рядом с прохладой фонтана, в тени беседки. Но продолжалось это недолго. Сперва подошел охранник и поинтересовался целью моего визита. Я ответил, что путешественник, писатель, делаю путевые заметки. Через десять минут появился человек неприятной наружности: невысокий рост, седая борода, квадратные очки в пластмассовой оправе и блестящие стальные зубы. Из-за его спины выглядывал охранник.
— Кто вы такой и что здесь делаете? — величественным тоном поинтересовался стальной рот.
— Путешественник, пишу путевые заметки, отдыхаю, — спокойно ответил я.
— Я директор заповедника. Документы прошу! — уже строго официально, с нажимом попросил он.
Внимательно изучив мой паспорт и сопроводительное письмо, директор улыбнулся блестящими зубами.
— Вы железной дорогой интересуетесь? Вам на вокзал, молодой человек. Железная дорога там. Покиньте, пожалуйста, территорию.
Никакие увещевания не помогали. Антигостеприимство и излишняя подозрительность. Не думал, что столкнусь с этим на территории государственного заповедника.
На вокзале я взял билет в общий вагон поезда Хабаровск — Совгавань. От Спасска-Дальнего до Хабаровска билет обошелся в 650 рублей.
— Поезд № 351Э, отправление в 14:56 по Москве, место 25, — скороговоркой прогнусила женщина в железнодорожном жилете за стеклом кассы.
— Двадцать пятое — это в середине вагона? — уточнил я.
— Это общий вагон, без мест. Где займете — там поедете. Желаю удачи! — Она смотрела на меня с сочувствием.
Репродуктор прохрипел объявление о прибытии поезда. Нужно было идти на перрон. Вдалеке в темноте ночи грохотал товарняк. Послышался гудок, и из-за поворота показалась светлая точка — прожектор локомотива поезда Хабаровск — Совгавань.
В общем вагоне поезда Владивосток — Совгавань
Немногочисленные пассажиры стояли на перроне в ожидании поезда. Было неясно, с какой стороны перрона остановится состав. С запада в сторону Владивостока на станцию заходил почтовый поезд. Очевидно, пассажирский остановится на другом пути, с противоположной стороны перрона. Многие перебегали прямо перед почтовым, который, въехав на станцию, беспрерывно гудел. С другой стороны станции мерцали огни прибывающего пассажирского. Кучка людей оказалась зажата между двумя поездами, на узком перроне, среди грохочущих колес. Звонко цокая, поплыли мимо вагоны почтового. За ними тянулся шлейф угольного дыма. И когда последний вагон почтового, мелькнув красными огнями, исчез в темноте, взвизгнули колодки пассажирского. Он уже стоял у перрона. «Стоянка две минуты», — объявил дежурный по вокзалу.