«А еще дедушка говорил про какой-то ексель-моксель… – потряс лохматой башкой. – Вот бы все это увидеть… – мечтательно подумал он, – особенно Кудыкину гору…
В Америке разве на это полюбуешься?..
А тут есть даже хрен в золотой оправе… Не в Шалопутовке, конечно, в Москве это чудо находится. И еще ширли-мырли… По словам дедушки, где-то совсем рядом ходят Шерочка и Машерочка… Семь чудес света – и все в России. Замечательная страна!..»
Запыхавшись от быстрого бега, Мишаня приостановился на мосту, оглянулся на отставших преследователей и, отхаркавшись, смачно плюнул под ноги. Матюкнув приближающуюся погоню, позавидовал обогнавшему всех велосипедисту: мне бы такой транспорт – и вновь кинулся улепетывать, решив запутать латиносов в лесу
Перебежав мост, оглянулся на страшный грохот, то Педро заскользил колесом на его обильном плевке, хряпнулся о настил моста и с упоминанием какого-то гондурасского святого вместе с велосипедом пролетел под перилами и улькнул в воду.
Плавать он, конечно, не умел…
Пока студенты ныряли за своим старостой, Мишаня мог бы два раза добежать до сторожки и обратно, но участники меделинского картеля пошли на дьявольскую хитрость и вырыли на тропе яму, прикрыв ее картонкой, а сверху присыпав землей.
Оглядывающийся на водолазов Мишаня расслабился, в результате чего утерял бдительность и провалился по колено в ловушку, потянув голеностоп. Помянув всуе трех русских святых, он схватился за ногу и, усевшись под деревом, стал массировать растянутые сухожилия, без конца поминая гармонь, отца Епифана и подлецов-туристов, заполонивших шалопутовский лес. Со стороны моста послышался победный клич – то ихтиологи достали велосипед.
Сам велогонщик, добежав по дну до берега, синий от холода, с интересом следил за своим спасением, попутно размышляя – на хрена падре гармонь…
Члены картеля занялись велосипедом, воодушевленно споря, кто на нем поедет. Да и кому спорить-то? У одного кровоточил живот, другой хромал, третий – и вовсе чуть не утонул, потеряв перед этим несколько нужных частей тела.
Из двух оставшихся претендентов один на велосипеде не ездил даже во сне. Он-то как раз и выиграл пари.
Усадив беднягу на седло, товарищи разогнали средство передвижения и отпустили его на волю судьбы.
Велогонщик, закрывший от ужаса глаза, минуты две счастливо избегал встречи с деревьями и каким-то чудом держался в седле. Но, как известно, чудеса на свете очень редки, к тому же сам наездник был автором и исполнителем ловушки, в которую и попало переднее колесо его драндулета.
С душераздирающим воплем, бальзамом умастившим сердце и раны бригадира, пилот «формулы один» пролетел мимо Мишани, протаранив башкой соседнее дерево.
«Штрафовать таких «шумахеров» надо! – поднялся, держась за ствол березы, егерь. – Зеленое насаждение согнул, – захромал в глубину леса, закинув гармонь за спину. – Не рой яму другому, – мстительно думал он, слыша за спиной дыхание загонщиков. – Интуиция у меня, видать, находится в том месте, что пониже спины… пятой точкой чую, что схватят… Не уйти от козлов с больной ногой», – упал за кустарником, с горечью наблюдая, как обнаглевшие вражины, размахивая мачете, окружают его со всех пяти сторон.
Растолкав подчиненных, вперед пробился инвалид Педро, с точностью рассчитав, что безоружная жертва не сможет оказать ему достойного сопротивления.
– Вендет-т-а-а! – завопил он, выставив перед собой мачете.
«Баба, что ль, евойная? – совсем скис Мишаня, туго соображая, что предпринять. – Какой нехороший человек, – подумал о вожде краснокожих. – Уроки Барабаса здесь не сгодятся, – пришел он к однозначному выводу, – значит, следует применить вышестоящие средства защиты из проповеди отца Епифана… Кого же он тогда поминал за бутылочкой кагора? О-о-о! Мандра-а… мандра-а… – задумался он, прикидывая, что злобным мафиози остается до него всего несколько шагов. – Нет, не так… О-о-о! Архима-а-а-ндри-и-т, нет, архистратиг Михаил! Тезка! Помоги положить наземь врагов! Надоумь!» – горестно уткнул нос в землю, неожиданно почуяв идущий откуда-то снизу знакомый запах, напоминавший смесь иприта, зарина, хлора и сероводорода, только еще хуже…
Подчиняясь какому-то чувству, стал рукой разбрасывать землю, до конца еще не осознавая, зачем ему это надо.
Но обоняние с каждой выброшенной горстью подсказывало, что выход из ситуации практически найден. И когда над ним нависла зловещая тень бригадира Педро с мачете над встрепанной половиной головы, Мишаня ребром ладони врезал ему по висевшей между ног амбиции, тут же сунув под нос согнувшемуся террористу Митяев носок.