Эшелоны с добровольцами прибывали и прибывали. Пермяки, кировчане, саратовцы, куйбышевцы, горьковчане, сибиряки. Работники горкома комсомола встречали их на разбитом перроне вокзала и пешком через весь город, по узкой тропе, свободной от мин, вели на тракторный, на «Красный Октябрь».
Работали с утра до поздней ночи. Растаскивали завалы. Руки в кровавых мозолях и ссадинах. Рукавиц не хватало, одежда быстро превращалась в лохмотья, обувь изнашивалась молниеносно. Но никто не роптал: в одежде ли дело, когда идет война и когда надо быстрее восстановить заводы, которые должны работать на фронт!
В горкоме комсомола всего 5–6 человек. Секретарь хочет побывать всюду И ее ждут. Ждут с добрым словом, с добрым советом.
Неустанно помогая словом и делом героическим бригадирам, работающим в центре города, Лидия Пластикова с особой радостью следила за своим родным Тракторозаводским районом. И вдруг ей однажды позвонили и сообщили, что две бригады на тракторном отказались выйти на работу. Это ошеломило. Конечно, наивно думать, что тысячи прибывших строить город — все как один люди без малейших изъянов.
По дороге на тракторный Пластикова еще не знала, что скажет девчатам, какие слова найдет для характеристики их поступка. В палаточном городке сразу почувствовала тревогу. Зашла в бригаду. Девчонки валяются на кроватях, притворно беспечные. Подсела к одной, у которой книга в руках. Заговорила о книге, сказала, что своя библиотека сгорела во время боев А потом рассказала о заводе, о том, как его строили, об энтузиазме семитысячников, бессонных ночах, кострах на площади, песнях, ганцах в лаптях… Слушавшие ее девчонки видели, как оттаяли глаза этой поседевшей смолоду женщины. Одна за всех сказала.
— Тут у нас недоразумение вышло насчет работы… Вы не сомневайтесь, мы уже и до вас собирались идти.
А она и не сомневалась.
И вдруг злой выкрик:
— Знаем мы вас, начальников, сами в кабинете сидите, а мы кирпичи ворочаем!
И, кажется, впервые Лидия Пластикова растерялась. Что ей ответить? Как рассказать этой шальной девчонке про пережитое, про то, что и секретарь горкома комсомола не имеет своего угла и ходит в истлевшей юбке, из-за чего даже в теплынь не снимает пальто?
Но отвечать не пришлось. В палатку с криком и плачем ворвалась девчонка:
— Скорее, скорее! Там человека нашли!
С трудом пробравшись через толпу, Пластикова увидела: у покосившейся стены, только что освобожденной от груды битых кирпичей, лежит мертвый красноармеец с винтовкой в руках. Потрясенные девчонки, в том числе и та, что кричала о начальниках и кабинетах, молча пошли работать…
20 апреля 1943 года на расчищенном вручную участке был отремонтирован первый танк. А вскоре в газете был опубликован рапорт тракторозаводцев:
«…У нас было немало трудных дней, — писали комсомольцы, — но мы не падали духом. Нас вдохновлял героический пример славных защитников города. Разве можно было плохо работать в городе, земля которого полита кровью наших отцов, братьев и сыновей? Среди нас не было квалифицированных плотников, каменщиков, землекопов. Мы работали и учились одновременно».
Поднимались цехи, росли кадры. Каждая залатанная брешь в стене, каждая засыпанная воронка в цехе, каждый пущенный станок заставляли сильнее биться сердце, звали к новым подвигам в труде. Танки, отремонтированные на тракторном, с гордой надписью «Ответ Сталинграда!» громили фашистов в боях за Харьков, Брянск, Киев, Минск…
Задымились трубы заводов, загудели станки и моторы на лесозаводе, на судоверфи, засверкали стеклами окон более 11 тысяч восстановленных и вновь построенных жилых домов, 187 магазинов и ларьков, 125 столовых, 40 школ. К сентябрю 1944 года в городе насчитывалось 300 тысяч жителей. Уже не стало палаточных городков. Все дети школьного возраста сели за парты. Сталинградцы начали выпускать тракторы и другую продукцию для народного хозяйства страны.
Ратный подвиг — родной брат трудовому. Восстановление Сталинграда шло нарастающими темпами. Все население города было охвачено пафосом трудового героизма. Из руин и пепла поднимался город, которому суждено было стать украшением Волги — главной реки России. А когда отгремели залпы заключительного сражения Великой Отечественной войны и победные салюты возвестили о полном разгроме гитлеровской военной машины, сталинградцы вышли на поливку саженцев и цветников «зеленого кольца».
И небо в тот день не хмурилось над ожившим городом. Оно, казалось, улыбалось в отражениях голубого разлива извечно мирной Волги. И красные стяги над Мамаевым курганом заполыхали с такой яркостью, будто там вспыхнули те самые сигнальные костры, которые в былые времена извещали всю округу о каких-то важных событиях. На этот раз они несли радостную весть — о победе над фашистской Германией, которая была видна с вершины этого кургана еще в начале 1943 года…
8. Есть на Волге утес…
Победно закончив войну с фашистской Германией и завершив разгром Квантунской армии на Дальнем Востоке, советские воины возвращались в родные села и города. В Сталинград стремились не только те, кто уходил отсюда на фронт по повесткам райвоенкоматов и добровольно, но и те, кто сражался здесь в дни великой битвы; для многих этот город стал родным: здесь они проливали кровь и хоронили боевых друзей. Возвращаясь к мирному труду, каждый жаждал принять активное участие в возрождении города, предлагая свои руки, свое умение строительным управлениям, трестам, руководителям заводов, учреждений. Такова уж натура истинных патриотов: они не умеют быть сторонними наблюдателями общенародного дела. А восстановление Сталинграда было делом именно всенародным.
Прошел год, второй, третий. Все меньше и меньше оставалось развалин, подвальных общежитий, землянок и блиндажей, приспособленных под квартиры. Совсем исчезли «ласточкины гнезда» в берегах оврагов, занимаемых одиночками. Перестали дымиться нагромождения горелого железа, под которыми ютились кухни и прачечные. Город строился, город благоустраивался. К началу 1948 года количество жителей Сталинграда превысило довоенный уровень.
Время мирных свершений приближало трудящихся города и области к началу еще одного великого подвига: в 1949 году Центральный Комитет партии и Советское правительство приняли проект строительства канала, соединяющего Волгу с Доном!
Волго-Донской канал!
От Валдайской возвышенности до Каспийского моря голубой лентой длиной в 3690 километров вьется по России Волга — величайшая река Европы. А по соседству с ней, то удаляясь. то приближаясь, петляет Дон.
Народ создал о них много легенд.
…Прослышал добрый молодец Дон, что где-то неподалеку катит свои воды красавица Волга, и решил повстречаться с ней. Свернул Дон со своей дороги и устремился на восток, к Волге. Долог и труден был путь, но все преодолел могучий Дон: степные просторы и пески, курганы и холмы. И когда оставалось совсем немного — один небольшой переход, поднялись на пути высокие Ергени. Всю свою силу, волю, страсть вложил Дон в этот последний рывок, но не сумел он преодолеть каменные барьеры. И отступил, ушел на запад к седому Азову.
Так гласит одна из легенд. А легенды, как известно, случайно не создаются. Они выражают сокровенную мечту народа. Мысль о соединении Волги с Доном столетиями волновала передовых людей России. Первую попытку воссоединить эти реки сделал Петр I. В конце XVII столетия по его распоряжению были начаты земляные работы между реками Илов-лей — притоком Дона и Камышинкой — притоком Волги. Сюда были стянуты десятки тысяч солдат и крепостных крестьян. Однако в связи с начавшейся войной со Швецией, а также стараниями царских чиновников-казнокрадов работы были прекращены. В память о тех днях, о попытке Петра остался сохранившийся до наших дней глубокий прокоп — два высоких земляных вала.
До Великой Октябрьской революции было разработано свыше трех десятков проектов соединения Волги с Доном. Одни из них были отвергнуты, другие совсем не рассматривались.