Ему не нравилось, что в коридоре болтаются два детектива. Глядишь, в следующий раз они придут в прозекторскую и будут подсказывать, как ему держать щипцы. Кроме того, ему претила мысль, что какому-нибудь трупу, пусть даже и трупу знаменитости, оказывалось предпочтение. Что это такое, вызывать человека в середине ночи для вскрытия. Конечно, Мейер терпеливо объяснил, что случай этот необычный и, скорее всего, привлечет большое общественное внимание. И, чего уж говорить, симптомы отравления налицо. Но Блейни все равно это не нравилось.
Он не любил, чтобы на него давили. Человек должен иметь возможность спокойно рассмотреть печень и почки. Без того, чтобы ему в затылок не дышали полицейские. Обычно процедура состояла в том, что он делал вскрытие, писал отчет, а затем отсылал его ведущим следствие детективам. Если речь шла об убийстве, то иногда требовались дополнительные отчеты, которые иногда Блейни делал, а чаще всего нет. Их отсылали в Северный и Южный отделы расследования убийств, шефу полиции, начальнику детективного управления, районному шерифу и в техническую полицейскую лабораторию. Иногда, когда Блейни пребывал в особо благостном расположении духа, он звонил участковому детективу и диктовал ему отчет о вскрытии. Но полицейских в его коридоре никогда ранее не было. Ему это не нравилось. Совсем не нравилось.
Он зло сделал первый надрез.
А в коридоре Мейер сел на скамью, стоящую вдоль зеленой стены, и наблюдал за Кареллой, который ходил перед ним взад-вперед, словно ожидал рождения собственного ребенка. Голова Мейера послушно делала медленный поворот, следя за продвижением Кареллы в один конец короткого коридора и обратно. Мейер был почти одного роста с высоким Кареллой, но крепче сбит, поэтому казался ниже и толще, особенно когда сидел.
– Как приняла это известие миссис Джиффорд? – спросил Карелла.
– Вскрытие никому не нравится, – сказал Мейер. – Но я приехал к ней сам и объяснил, для чего это делается, так что она смирилась с неизбежным.
– Что она за женщина?
– Не понял.
– Если его отравили...
– Ей лет тридцать восемь-тридцать девять, высокая, привлекательная. Впрочем, тут трудно сказать наверняка. Косметика размазана слезами по всему лицу. – Мейер помолчал. – Кроме того, ее не было в студии, если это говорит о чем-либо.
– Кто был в студии? – спросил Карелла.
– Я попросил Дженеро записать все имена, прежде чем отпустить их. – Мейер помолчал. – Если честно, Стив, я надеюсь, вскрытие покажет, что он умер естественной смертью.
– Сколько человек было в студии? – спросил Карелла.
– Я думаю, мы можем не принимать во внимание студийную аудиторию, согласен?
– Согласен. Сколько их было в этой аудитории?
– Пятьсот шестьдесят.
– Ладно, забудем о них.
– Остаются те, кто связан с шоу и был там сегодня вечером.
– А этих сколько? – поинтересовался Карелла. – Пара дюжин?
– Двести двенадцать человек, – сказал Мейер.
Дверь прозекторской отворилась, и в коридор вышел Пол Блейни, стягивая с рук резиновые перчатки. Он посмотрел на Мейера и Кареллу кисло, с явным неудовольствием и спросил:
– Ну, так что же вы хотите знать?
– Причину смерти, – сказал Мейер.
– Острое отравление, – ответил Блейни.
– Каким ядом?
– Он лечился от болезни сердца?
– Его врач говорит, что нет.
– М-м-м, – промычал Блейни.
– Ну? – сказал Карелла.
– Это очень странно... он отравился строфантином. Я нашел его в тонком кишечнике и решил...
– Что такое строфантин?
– Это лекарство, похожее на дигиталис, но гораздо сильнее.
– А почему вы спросили о сердечном заболевании?
– Дело в том, что оба лекарства используются в терапевтическом лечении сердечных заболеваний. Дигиталис – перорально, строфантин – внутримышечно и внутривенно. Обычная доза очень мала.
– Вы говорите о строфантине?
– Да.
– А он применяется в таблетках или капсулах?
– Сомневаюсь. Несколько лет назад его выпускали в таблетках, но с тех пор его заменили другими лекарствами. Честно говоря, не знаю врачей, которые прописывали бы его сейчас.
– Что вы имеете в виду?
– При ритмических или структурных нарушениях сердечной мышцы обычно прописывают дигиталис. Но строфантин... – Блейни покачал головой.
– А почему не строфантин?
– Я не говорю, что он никогда не используется. Я говорю, он используется редко. Больничная аптека получает на него заказ один раз в пять лет. Врач пропишет его, только если он хочет немедленного результата. Он действует гораздо быстрее дигиталиса. – Блейни помолчал. – Вы уверены, что у этого человека сердце не болело?
– Абсолютно. – Карелла поколебался немного, а затем сказал: – В каком виде строфантин выпускают сейчас?
– Как правило, в ампулах.
– В жидком?
– Да, в готовом для инъекций. Вы видели пенициллин в ампулах? Похоже на это.
– А в виде порошка его выпускают?
– Возможно, да.
– Какого порошка?
– Белого кристаллического. Но я сомневаюсь, что какая-либо аптека, даже больничная аптека, держит этот порошок. Он может найтись в одной или двух, но очень редко.
– Какова смертельная доза? – спросил Карелла.
– Количество свыше миллиграмма считается опасным. Это одна тысячная грамма. Сравните со смертельной дозой дигиталиса, равной двум с половиной граммов, и вы поймете, что я имею в виду, когда говорю о порошке.
– Какую дозу получил Джиффорд?
– Точно сказать не могу. Большая часть его, конечно, уже впиталась, иначе бы он не умер. Нелегко извлечь строфантин из организма. Он очень быстро впитывается и легко разрушается. Я могу только предположить.
– Пожалуйста, – сказал Мейер.
– Судя по результатам количественного анализа я думаю, он проглотил не менее двух гранов.
– Это много? – спросил Мейер.
– Это в сто тридцать раз больше смертельной дозы.
– Что?
– Симптомы должны были проявиться немедленно, – сказал Блейни. – Тошнота, рвота и, в конце концов, судороги.
В коридоре на несколько мгновений наступила тишина. Затем Карелла спросил:
– Что вы имеете в виду под словом “немедленно”?
Блейни удивленно переспросил:
– Немедленно? Что еще значит немедленно, кроме немедленно? Если предположить, что яд был введен...
– Он был перед камерой, видимо, минут десять, – сказал Карелла, – и камера ни на секунду не теряла его из поля зрения. Он, естественно, не...
– Это было в точности семь минут и семнадцать секунд, – поправил его Мейер.
– Сколько бы ни было, укола строфантина он не получал.
Блейни пожал плечами.
– Тогда, может быть, яд был проглочен.
– Как?
– Ну... – Блейни колебался. – Предположим, что он разбил ампулу и выпил содержимое.
– Нет, этого не было. Он все время был на виду. А вы сказали, что после такой дозы симптомы проявляются немедленно.
– Может, и не столь мгновенно, если он проглотил лекарство. Мы не слишком много знаем о пероральных дозах. В опыте с кроликами сорок внутримышечных и восемьдесят внутривенных доз смертельны при приеме внутрь через рот. Но кролики – не люди.
– Но вы сказали, что Джиффорд получил сто тридцать смертельных доз.
– Такова моя оценка.
– Сколько времени в этом случае ожидать симптомов?
– Минуты.
– Сколько минут?
– Может быть, пять. Точно сказать не могу.
– А перед камерой он провел более семи минут. Так что яд он получил сразу перед тем, как выйти на сцену.
– Думаю, что да.
– А как насчет ампулы? – спросил Мейер. – Ее могли вылить во что-то, что он выпил?
– Могли.
– А мог он получить лекарство каким-либо иным способом?
– Ну, – сказал Блейни, – если оно было у него в порошке, то два грана вполне могли уместиться в желатиновой капсуле.
– Что такое желатиновая капсула? – спросил Мейер.
– Вы их видели, – объяснил Блейни. – Витамины, транквилизаторы, стимуляторы... многие лекарственные средства упаковываются в желатиновые капсулы.