И Рейно исчез больше чем на полгода. Как я потом узнала, он ходил на север, к ведуньям племени Ноита. Оттуда принёс мне два подарка. Один был эликсиром молодости. Ничего сложного: раз выпил — и на всю жизнь хватает. А второй оказался семечком некоего цветка. Вот тут следовало потрудиться: семечко нужно было посадить в горшок и ни в коем случае не выносить из дома. Затем дождаться, когда нальётся бутон, и, не давая ему раскрыться, сварить из него отвар. А его остатки, само растение вместе с корнем и даже землю из этого горшка нужно было сжечь в печи.
Цветок очень долго всходил и казался мне каким-то болезненным. Испугавшись, что он завянет в моей тёмной избе, я вынесла его на крыльцо под солнечные лучи. В тот же день бутон раскрылся. Я сварила отвар и выпила его. А все остатки бросила в печь. С того дня я могла быть с мужчинами, не задумываясь о последствиях. Через неделю я выгнала Рейно — он безумно надоел мне своею ревностью.
Но так вышло, что, распустившись, цветок сразу же разбросал вокруг свои семена. И через несколько дней цветы уже росли в моём саду. Пчёлы прилетели опылять их и разнесли пыльцу по всем растениям в долине. И они сразу же перестали давать семена. В итоге в тот год мы остались без урожая. А куолема, так назвали этот цветок, начала захватывать всю долину.
За неимением другой травы ею стали кормить домашний скот, и он перестал давать приплод. Век животных намного короче людского — скоро мы остались без молока и мясной пищи. Тогда куолема пошла уже в пищу людям, и в нашем городе перестали рождаться дети.
— И как давно это было? — спросил воевода.
— Да уж полвека как.
— Чёрт! Сколько же тогда тебе лет? Ведь не меньше семидесяти. Ты ж мне в матери годишься.
— Моё тело гораздо моложе, повелитель!
Воевода вскочил на ноги.
— Подожди! А что же я сейчас пил? — воевода схватил её за волосы. — Что я пил, ведьма? Я что, теперь тоже бесплоден?
— Я не нашла других напитков, а ты хотел пить.
Воевода в ярости потащил Элину из комнаты. Найдя первого попавшегося охранника, он бросил извивающуюся от боли женщину ему в ноги и прорычал:
— Под замок эту колдунью! И завтра повесить прилюдно.
На следующий день княжич приказал всем жителям города оставить свои дела и выйти в долину, чтобы косить куолему и сушить её на солнце. Зачем это вдруг понадобилось, не объяснили даже воинам, которым пришлось выполнять теперь роли надзирателей и распорядителей работ. За невыполнение нормы каждый второй получил свою дюжину-другую плетей.
Вскоре княжич уехал, оставив за себя воеводу. Тот страшно лютовал. Через несколько дней рядом с Элиной болтались тела ещё пятерых горожан, которые из-за немощи не соглашались работать в поле. После этого таких отказов уже не было. Все послушно с первыми лучами солнца собирались на центральной площади с косами, а у кого их не было, с серпами, лопатами или просто с заостренными досками. Воевода неизменно приходил сам и раздавал громовым голосом команды сотникам. Он требовал до начала сезона дождей выкосить всю куолему. При этом запрещалось складывать высохшую траву в стога, и она лежала, разделяя равнину на две неровные части, у одной из которых был ржавый цвет сена.
К удивлению Миии, Рейно вдруг перестал её сторониться и, наоборот, неизменно просился в одну группу с нею. А в поле старался работать в паре, всячески облегчая ей труд.
В один из дней их погнали косить рядом со скалами. Дождавшись момента, когда дозорный ускакал, чтобы проследить за другой группой работающих, Рейно подошёл к Миие и вполголоса сказал:
— Здесь совсем рядом. Мы можем бежать!
— Что рядом? Куда бежать? Да и зачем?
Ответом был его умоляющий взгляд. Другие стали оборачиваться на их шёпот, а крупная старуха, когда-то выступившая за непротивление захватчикам, прикрикнула на них:
— Они там треплются вместо того, чтоб работать, а розги вечером всем получать. Давайте не отлынивайте!
В обеденное время, когда уставшие работники недолго отдыхали в тени ближайшей скалы, Рейно, взяв за руку, Миию, молча повёл её за собой. Через некоторое время они вышли к чёрной отвесной скале, к которой примыкало небольшое, но глубокое озеро.